Амикус

На следующей неделе врач появилась в каменном особняке с таинственным выражением лица и не менее таинственным ящиком, объявив, что это подарок. Внутри скомкались похожие на дождевых червей провода и датчики, насторожившие слишком хорошо знакомую с медицинской аппаратурой девочку.

— Это энцефалограф — прибор для измерения электрической активности мозга, — пояснила Медулка, явно позабавленная реакцией пациентки. — Нашла старичка в лаборатории. Он уже списан, но пока что жив, может улавливать сигналы. Попробуй подключить к цветку: должно получиться.

Кудрявая, забыв про осьминога, восторженно носилась по детской, повторяя про себя как заклинания слова «клетки», «полиграф», «электрические явления». Облепленный присосками и проводами Амикус был от бутонов до корней увлечён бакстеровским экспериментом. Он наверняка хотел помочь и стать как можно более электрическим. Рядом с глиняным горшком появился самодельный блокнотик, обклеенный синим строительным скотчем — журнал для записи показаний, расчётов и прочих научных вещей. Клетчатый разлинованный лист день за днём заполнялся срисованными с прибора графиками и личными наблюдениями. Всплеск, затишье, ещё всплеск. Когда в комнату входил «мучитель» (Дзинтра), детектор фиксировал электрический скачок — растение словно испуганно вскрикивало или сердилось. Когда же к нему приближался радостный кудрявый «целитель», оно успокаивалось и мирно снижало электрическую активность. К концу недели последняя строчка была исписана, блокнотик захлопнулся: контакт был установлен. [02]

Каракурт

Ко дню летнего солнцестояния Амикус окончательно оправился от харалдовской порки и облегчённо распустил бутоны. Теперь, проходя мимо горшка, Дзинтра-Велдра каждый раз бледнела: с подоконника ей безмятежно улыбались обрамлённые листьями крокодильи ротики. Цветы из двух лепестков действительно формой напоминали челюсти; даже сердцевина была красноватой, как нёбо. Забавное воздействие бутонов на экономку окончательно покорило девочку. В тот день, как всегда, Кудрявая большую часть утра провела возле подоконника. От опрыскивания кустика её отвлекла хлопнувшая входная дверь.

Харалдовна с пованивающим морепродуктами свёртком под мышкой вернулась с рынка. Кроме запаха она принесла леденящие кровь новости: торговку барабулькой укусил каракурт. Пожилая продавщица с просоленными, как пивная закуска, пальцами почему-то обладала в глазах экономки непререкаемым авторитетом. Велдра обыкновенно в первую очередь направлялась именно к рыбному ларьку и долго беседовала с его хозяйкой о налогах, непослушных детях, инфляции и неудобных ботинках. Но в этот раз за прилавком сидел незнакомый мрачноватый юноша, без лишних разговоров взвесивший необходимые полкило.

До смерти перепуганная воспитательница высыпала на Кудрявую все рыночные новости:

— Паук, говорят, напал… Бедняжка. Ядовитый и очень опасный. В больнице она лежит. Каракуртов этих теперь много у моря развелось. Тв-в-вари…

После этого Дзинтра по традиции завела любимую шарманку:

— А я говорю, что этот куст ненормален. Нормальные кусты ртами не цветут. Для вашего здоровья он совершенно бесполезен, а может быть даже и вре…

На слове «вреден» Девочка нетерпеливо прервала экономку:

— Скорее, скорее сюда, смотрите, оно шевелится!

Один из цветочных «ртов», который последние несколько дней почему-то был закрыт, медленно разжимал свои «челюсти». Через минуту лепестки сложились в привычную полуулыбку, внутри которой застрял странный комочек грязи. Грязи? Харалдовна (она побледнела) пискнула и впилась глазами в паучиный панцирь. Чёрный, тонконогий и абсолютно пустой. Девочка злорадно расхохоталась: бесполезный, как же… [03]

Экономка вдруг притянула к себе горшок с такой силой, что подпорка-ромашка в нём наклонилась, грозя надломить веточки, и затараторила:

— По-послушайте, в вашей комнате всего одно-но окно, в моей — два. Я рискую в два раза бо-бо-больше, оставаясь незащищённой. Следова-вательно…

Дзинтра с цветком в обнимку выбежала из комнаты, будто опасаясь, что он может вырваться. Ночью Кудрявая, тревожно ворочаясь, с завистью слушала смачное посапывание за стеной: Велдра, уверенная в собственной безопасности, почивала под нависшими над изголовьем синеватыми стеблями. Мелькавшие по обоям тени от раскачивающихся в лунном свете деревьев казались девочке крадущимися в поисках очередной жертвы пауками, а накинутая на стул чёрная футболка — призраком исчезнувшей с рынка торговки барабулькой. Кудрявая так и проворочалась до утра, просыпаясь от любого шороха и боязливо поглядывая на опустевшее пространство между стопкой книг и пятнистым камнем на подоконнике.

Около восьми часов её разбудило шершавое ворчание. На пороге детской сидела, пригорюнившись, Харалдовна с перевязанной колготками головой. Лицо Велдры было неестественно перекошено на правую сторону и цветом походило на зрелый помидор.

— С добрым… — она задумалась, но так и не договорила, начав нести какой-то бред: — Я пожарила вам немного мыла и заварила зубной пасты, поднимайтесь скорее.

Судя по запаху, экономка говорила правду.