Аминазиновые сны, или В поисках смерти

Кристина присела на кровать и принялась неторопливо расчёсывать мокрые волосы.

– Интересно, кого вам подложат вместо меня? – треснувшим голосом спросила Анжела.

– Не знаю, – пожала Кристина худенькими плечами. – Кандидаток много. Ты же видела, что вчера в коридор положили какую-то тетку интеллигентную. И почему-то она в своем халате лежит. Он сиреневый, расшитый серебряной нитью солнцами и полумесяцами. Да и тапки у нее домашние. У нас в отделении мало кто ходит в своем. Эта новенькая, да жена начальника какого-то. Ну, та… из пятой палаты. А помнишь Дашку? Ей тоже разрешали в своем спортивном костюме быть.

– Да, халат у тетки классный. Шелковый и красивый. Наверное, очень дорогой. И бабы эти все блатные, не то что мы… – отрешенно согласилась Анжела, думая о чем-то о своем.

– А мне кажется, что к нам переведут Леру, – вставила Аня, девушка с короткой стрижкой и вечным вихром на непослушных коротких волосах. – Она давно просит врача перевести ее из шестой.

Содержательную беседу женщин прервал неприятный голос Старовойтовой.

– Выходим на завтрак!

– Идем, Васильевна, идем, – отозвалась Вера и, держась за спинки кроватей, зашаркала к выходу. Все потянулись за ней. Только Анжелка по-прежнему сидела на кровати.

Полина, стройная молодая женщина лет тридцати, повернула голову и сочувственно взглянула на Нефедову:

– Идем, а то Васильевна опять взревет. Ты же ее знаешь.

Анжела тяжело вздохнула и обреченно потопала вслед за всеми в столовую. За завтраком Нефедова затравленно оглядывала женщин. Еда в рот не лезла, и она предложила овсяную кашу соседке Алисе, которая в две ложки съела свою и с благодарностью подвинула тарелку Анжелы к себе поближе.

– Да не сцы ты, – тихо прошептала на ухо Анжеле Вера. – И там бабы живут нормально. Я-то знаю. Девять лет просидела. С коротким перерывом, конечно.

– А я тоже боюсь, – вставила вихрастая Аня. – Меня тоже посадят?

– Не-а, тебя нет, – со знанием дела ответила Нежина, старательно размазывая кубик масла по горбушке несвежего батона.

– П-почему? – то ли удивилась, то ли обрадовалась Аня.

– А ты включи мозги и подумай… – проговорила с набитым ртом Нежина.

– Так у нее и мозгов-то нет, – хихикнула цыганка. – Ей и включать-то нечего.

– Не встревай, Машка, – отмахнулась Вера и продолжила: – Ты же, Анька, шизофреничка, а душевнобольных не судят. Их просто запирают в дурке. А так как ты уже здесь, то твое дело до суда просто не дойдет.

– Зря ты, Верка, ее успокаиваешь. Суд обязательно будет. Ментам же надо дела закрывать, – настаивала на своем цыганка.

– Нежина, опять ты баламутишь всех! – в который раз за утро взревела Ольга Васильевна. – Закрой рот и дай всем спокойно поесть. Тебя Машка это тоже касается.

Вера не мигая уставилась на медсестру и откусила от горбушки, демонстрируя фальшивую покорность. Когда же Старовойтова отошла от стола, за которым сидели женщины, Нетребская заискивающе обратилась к Вере:

– Ты будешь черный?

– Нет. Но тебе не дам, не проси.

– А почему вы не хотите с ней поделиться? – поинтересовалась новенькая, удивленно вскинув брови. Она протянула Алисе свой кусок черного хлеба и перевела проницательный взгляд на Веру.

– Потом узнаете, мадам, – развязно ответила Нежина и спросила: – А как вас звать-то?

– Анна Яковлевна.

– Значит еще одна Анька появилась в отделении. Мы будем звать вас тетя Аня, – весомо произнесла Вера и глотнула чаю.

– Да какая я вам тетя, – шутливо отозвалась Анна Яковлевна. – Зовите меня просто Аня.

– Хорошо, просто Аня, – криво улыбнулась Вера и встала из-за стола.

Когда обитательницы седьмой палаты вернулись с завтрака, все их внимание было направлено Анжеле. Это была среднего роста брюнетка с длинными волосами и голубыми мутными глазами. Истинный возраст этой женщины определить было сложно. Но все знали, что у нее есть дочь лет пятнадцати, поэтому, как предполагала Кристина, Анжелке было уже не меньше сорока.

– Ой, девочки, очкую я. И на хрена я тогда буянила в обезьяннике?

– Потому что дура! – заржала лежащая на животе Катя Лялькина. Она болтала согнутыми в коленях белыми полноватыми ногами и с удовольствием подкалывала Анжелу. – Ты бы еще морду ментам порасковыривала, как это сделала я.

– Нашла чем хвастаться, – с обидой сказала Анжела. – Я же рассказывала, что за мелкую кражу у меня уже есть два года условки. А теперь…

– А теперь дадут новый и не отбытый приплюсуют, милая, – вставила Маша. Цыганка сидела на кровати и наводила порядок в своей тумбочке. Потом повернула голову к Кате и пробурчала: – Лялька, убери ноги. Я Анжелку не вижу. Ты не на пляже, и здесь тебе не берег моря.

– Отстань, цыганка, – беззлобно огрызнулась Катя, но ноги опустила.

Кристина заметила, что Анжела стала белой, как чистый лист бумаги.

– Девочки, да не пугайте вы Анжелку, – серьезно сказала она.

– Да они во всем правы, Кристинка! – со слезами на глазах выкрикнула Анжела и, согнувшись, обхватила колени.

– Тише, девки. Слышите?

– Что? Что? – раздалось с разных сторон палаты.