Аминазиновые сны, или В поисках смерти

– Конечно, – всякий раз убежденно отвечала Алиса, хорошо понимая, что назавтра девушка даже не вспомнит об этом разговоре.

Кристина заметила, что Власова тоже внимательно наблюдает за всем происходящем в отделении и палате. Но никогда по поводу событий в отделении не высказывалась. Когда Философиню позвали на свидание с дочерью и зятем, Кристина решила полистать роман, который читала эта тихая с печальными глазами женщина. Неожиданно из книги выпал листок с какими-то записями, сделанные рукой Власовой. И как ни стыдно было читать чужие строки, Кристина все же решилась сделать это.

«…так, как и в чем мы измеряем наши потери, страдания и разочарования? В граммах или тоннах? Мы все несем на себе ношу свой жизни и ее груз обрушивается на нас сразу после рождения. И это бремя не измерить в привычных нам мерах, потому что, порой, жизнь давит на нас сильнее многотонной каменной глыбы, а иногда бывает легка, весела и доброжелательна к нам. Наблюдая за этими такими разными женщинами, я сочувствую им и часто задаюсь непростыми вопросами: Почему они сломались? В каких условиях они живут? Что причиняет им невыносимые страдания и душевные муки? Почему пришли к алкоголизму и в итоге к суициду? Где граница между признанной людьми нормой поведения и реальной патологией? Что в сложной жизненной ситуации лучше всего дать им: лекарства, пассивную веру в бога или иллюзорную надежду на лучшее будущее? А может следует постараться придать им уверенности в себе и собственных силах, постараться объяснить, что все они личности единственные и неповторимые и напомнить, что жизнь дается только один раз и другой уже не будет? Возможно следует научить их не лениво полагаться на кого-то, бога, например, или своих близких, а мыслить и действовать самостоятельно. Реально ли каким-то образом убедить их в том, что они в состоянии жить свободно, самостоятельно принимать решения и направлять свой внутренний потенциал на что-то полезное, доброе и нужное другим людям? Но могут ли больные или уже мертвые души действовать и жить самостоятельно? Способны ли женщины с больной душой мыслить адекватно? А может не всякую душу можно спасти? Способно ли лечение вернуть этих женщин к нормальной жизни? И ответ напрашивается сам собой: скорее всего нет. И здесь все зависит не столько от степени самой болезни и омертвления души, сколько от того, что именно душам этих женщин выпала участь пройти через страшные уроки самоуничтожения. И чем сильнее душа поражена болезнью, тем труднее ей вернуться в нормальный реальный мир и тем сложнее этим женщинам не переступить черту, за которой смерь и забвение. И сопротивляться этому могут только очень сильные и стойкие женщины. Но почему тогда я сама, считая себя сильной, оказалась здесь?»

Кристина перевернула листок и продолжила чтение: «А медперсонал? Почему судьба отправила этих мужчин и женщин в это скорбное место? Какие жизненные уроки они должны здесь выучить? Что они должны понять и осознать, каждый день соприкасаясь с душевнобольными? Что их собственные души отрабатывают здесь? Прошлые грехи? Нанесенные кому-то обиды? Или они сами, или кто-то из их родных болен, и они ищут способ помочь им, постигая все тонкости психиатрии? Или все гораздо проще? Они пришли сюда по зову сердца и своей собственной души, чтобы помочь страждущим и облегчить их жизнь? А иные ради денег, или просто потому, что в другом месте они не смогли найти применения своим истинным талантам? Все просто и одновременно сложно. Но как бы ни банально это не звучало, такова жизнь и в ней нет легких путей. Но в итоге мы сами выбираем свой путь, а не кто-то другой заставляет нас сделать этот непростой выбор. И еще. В какой день, минуту или секунду в красивых глазах медсестер, санитарок и надзирательниц затухают искорки доброты, понимания, сострадания и милосердия? В какой миг они выходят за разумные пределы в своей ненависти, отвратительных поступках и высказываниях? Когда они, за редким исключением, превращаются в сук, сорвавшихся с цепи человечности? Да – устают, да – привыкают, да – грубеют, и да – становятся равнодушными и бесчувственными. И надо признать, что в этой богадельне трудно оставаться собой и не превратиться в равнодушную, черствую, грубую, склочную и душевно мертвую особь. Но люди с больной душой – это все еще люди, а не горстка пепла в траурной урне».

Кристина вернула лист на место и подумала о том, что все эти размышления Философини кажутся странными и непонятными. Она тут же решила, что не стоит зацикливаться на прочитанном, потому что у них у всех есть свои заморочки и что Философиня не исключение, раз оказалась в дурке, решившись порезаться.