Аминазиновые сны, или В поисках смерти

Город N жил своей обычной жизнью, но и он устоял перед весенним искушением. Казалось, что и дома, и люди в них, вдохнув в себя весеннего тепла, обновятся и станут более яркими и жизнерадостными. Но все это обновление в природе, не коснулось города N. Здесь по-прежнему все было как всегда – серо, мрачно, размеренно и тихо.

И в палате №7 сегодня было особенно спокойно. Цыганка Маша, Катя Лялькина и Вера Нежина что-то тихо обсуждали, собравшись в тесный кружок. Собственно, не обсуждали, потому как говорила в основном одна Верка. Кристина вспомнила, как однажды Философиня, обратившись к болтушке, спросила: «Ты не устала слышать свой голос, Вера?», на что та беззлобно ответила: «А мне мой голос нравится, – и тут же похвасталась: – И я, между прочим, хорошо пою!». Кристина уже привыкла к постоянной болтовне Веры и воспринимала голос Нежиной как некий фоновый шум, на который не стоит обращать внимания. Но по какой-то необъяснимой причине именно Верка всегда находилась в центре внимания. Возле нее часто собирались больные и периодически в седьмую наведывались женщины из других палат. И чем Нежина привлекала к себе пациенток со всего отделения для Лаврентьевой оставалось загадкой. Конечно, Нежина знала массу анекдотов и всяких криминальных историй, была жизнерадостной и неунывающей, но в то же время хамоватой и неисправимой вруньей. А возможно все дело было в ее буйном темпераменте и энергии плещущей через край, которой так не хватало больным, приторможенных лекарствами. Вот и сейчас Верка рассказывала подружкам что-то смешное, потому что время от времени те заливались смехом. «Скорее всего Верка опять травит анекдоты», – подумала Лаврентьева и некоторое время решала присоединиться ли к веселой компании или продолжить разгадывать кроссворд, выпрошенный у Философини, потому как журналы, принесенные Владом, чудесным образом испарились. Надо полагать, что их куда-то припрятала Алиска.

Кристина передернула плечами, сбрасывая с себя эти мысли, мешающие ей сосредоточиться и нагнулась над кроссвордом, но вникнуть в смысл заданий не смогла. Девушка оторвала взгляд от журнала и прислушалась. С разных сторон палаты доносились приглушенные разговоры.

– А сколько у тебя детей? – обратилась Вера к Машке, неожиданно прервав свой словесный понос.

– Двое. Мальчик и девочка.

– А муж хороший?

– У меня из было три.

– Три?

– Но я одна ращу детей.

– Ого!

«Эта Машка врет и не краснеет», – подумала Кристина и перевела взгляд на вихрастую Аню, которая разговаривая с Наденькой умудрялась чистить зубы мандариновой корочкой.

– Он любит меня и обязательно навестит.

– Конечно навестит. Ты только жди, – проговорила Наденька и тут же печально добавила: – А меня никто не навещает. Я тебе даже немного завидую, мои-то братья не приезжают.

– Они приедут, не волнуйся…

– Наверное, – неопределенно буркнула Наденька, состроив недовольную мину.

– А хотите послушать Песнь Пресвятой Богородицы? – Это Алиска присоединилась к девушкам, усевшись на кровать Наденьки.

– Угу, – ответила Аня, вытаскивая из тумбочки очередную корочку.

– Богородица Дево, радуйся, Благодатная Мария, Господь с тобою… – затянула свою волынку Алиска.

– Ага…

– … благословлены. Ты в женах и благословенен плод чрева Твоего, яко Спаса родила еси душ наших.

«Бедные девочки, как они могут слушать это?» – опять подумала Кристина и посмотрела на Полину, которая с жадностью прислушивалась к Алисе, стараясь не пропустить ни единого слова.

Ольга, лежащая в своей излюбленной позе, казалось, уже немного отошла от смерти мужа, но по-прежнему общалась только с Философиней. В эти минуты она пристально вглядывалась в Наташу.

– Я когда-то была влюблена в парня. И я очень хорошо знаю, что настоящая любовь – это проклятие. Моего любимого убили в пьяной драке, и мы так и не смогли пожениться. Я долго не могла отойти от потери любимого. Потом я вышла замуж за первого, кто позвал. Без любви и надежды, что вновь испытаю любовь. В браке у меня родились двое деток. А потом я попала в больницу. У меня рак был в голове. К счастью опухоль оказалась доброкачественной, но врачи так сделали мне операцию, что что-то задели в мозгу и теперь я страдаю эпилепсией. Теперь у меня бывает три-четыре приступа в месяц.

– Господи, милая, как это страшно. А что муж твой? – оторвалась от чтения Власова.

– А что муж? Муж спился и в итоге сбежал, не выдержал всего. Я осталась с одна с двумя маленькими детками на руках.

– Но как ты справляешься?

– Ко мне мама переехала. Она мне помогает. Без нее я бы пропала совсем. Я даже повеситься хотела. Но не сделала этого – детей не хотела круглыми сиротами оставлять. А здесь я потому, что группу надо получать.

– А муж-то платит алименты? – включилась в беседу маленькая Оксана.

– Да какие там алименты! Совсем мизерные. Мамина пенсия да моя… вот и все наши деньги. Работать-то я не могу совсем. Слабая стала. А дом-то свой, большой. Его содержать надо. Но мне бывает так плохо, что я целыми днями лежу.

– А вязать ты, Наташенька, умеешь? – поинтересовалась Философиня.