Аминазиновые сны, или В поисках смерти

– Я спрятала голову под подушку, но все равно слышала этот страшный и дикий вой. Девки уже не на шутку перепугались. Все уселись и стали глазами обшаривать камеру. На лицах девок выразился ужас. Но этой воющей бабы нигде не было. Понимаете, кроме нас в камере больше никого не было!

– А надзирательница разве ничего не слышала? – испуганно шепнула впечатлительная Оксана.

– Да куда там! Дрыхла, наверное, без задних ног. Ну короче! Мы уже запаниковали. И тут…

– Что? – поддалась вперед Нинка Артемьева, впервые выказав заинтересованность.

– И тут на середину камеры выперлась Роза, баба лет шестидесяти пяти. Толстая и седая вся. Она тоже была цыганкой и села на нары, как и я за кражу. Так вот она громко сказала: «Не бойтесь, девоньки, я помогу нам избавиться от непрошенного духа. Говорят, в этой камере когда-то давно повесилась одна сиделица. И она превратилась в настоящее приведение».

– Да на чем же она могла подвеситься в камере-то? – не поверила Наденька.

– Да как на чем? Наверное, порвала свою простынь, связала узлами, да и подвесилась на спинке шконки, – предположила Вера.

– И что, другие зечки ничего не видели и не слышали? – не унималась Наденька.

– Так ночью все дрыхнут без задних ног, – отмахнулась Нежина. – Ладно, Машка, давай трави дальше.

– Как оказалось, – продолжила цыганка, – так Роза сказала, что эта зечка после того как подвесилась, в каждое полнолуние приходит в камеру других баб пугать, чтобы те впредь ничего плохого не делали и не попадали сюда.

– А что, Роза-то? – нетерпеливо поерзала на кровати Полина.

– А что Роза? Розка подняла руки к потолку и начала по-цыгански какое-то заклятие читать. Ну… прогонять призрака этой подвешенной зечки. Читала долго. Все громче и громче. Представляете, девочки, у нее даже глаза из орбит чуть не повылазили. А изо рта потекла слюна. Ну форменная зомби стала! Жуть! У меня аж мурашки по спине побежали. А потом Роза упала на пол, захрипела и уже пена пошла у нее изо рта. Мы подумали, что все! Капец бабе! Но нет. Поднялась она и так, шатаясь из стороны в сторону, страшно просипела: «Все. Спите, девки, спокойно. Она ушла и больше никого не побеспокоит».

– И что, эта подвешенная больше не приходила? – спросила Кристина.

– Слава богу, нет! Мы-то поначалу боялись спать. Но все было тихо. Ни шагов, ни шумов, ни грохота, ни плача. И мы вырубились. Все до одной.

– И все? – разочарованно спросила Наташа.

– Да. Все. А что тебе еще надо? – недовольно отозвалась цыганка. – Ты бы хотела, чтобы мы там с ума посходили?

– Я так думала, что призрачная подвешенная кого-нибудь там придушила, – ехидно высказалась Катя. Женщины громко рассмеялись, а Маша надулась и обиженно поджала губы.

– Вот что-что, а врать ты, Машка, совершенно не умеешь, – отсмеявшись, констатировала Нежина.

– Вот когда ты, зечка со стажем, врешь напропалую, так тебе все верят, – пробормотала цыганка, неприязненно глядя на Веру.

– Потому что я вру правдоподобно. Не то что некоторые.

В палате опять раздался смех.

– Так, седьмая палата, чего ржете как кобылы? – в освещенном проеме двери стояла злющая Ольга Васильевна Старовойтова. – Терпеть ваши выходки я не намерена. Здесь больница, а не санаторий. Вы хотите все отделение перебаламутить? А может быть вы хотите, чтобы этой ночью у вас Фенечка погуляла? А?

– Нет, нет, Васильевна. Мы все… – проговорила Вера.

– А ты, Нина, марш в свою палату! – приказала Старовойтова. – А то за нарушение режима вычту штраф из твоей зарплаты.

Артемьева молча поднялась, пробуравила глазами холеной лицо сестры и быстро вышла.

Глава 23.

Этот новый день начался как обычно: подъем в шесть, утренний туалет, завтрак, прием таблеток. Но два события несколько омрачили спокойный и размеренный ритм отделения. Во-первых, в отделение привезли еще одну резаную, молодую высокую женщину с длинными вьющимися волосами по имени Таня. Ее руки были забинтованы от запястий до самых плеч. Женщина даже говорить не могла, а лишь что-то бормотала себе под нос. Во-вторых, Наташка опять грохнулась в обморок прямо перед постом медсестер. А хорошим было то, что из палаты, наконец, убрали Алиску Нетребскую. Оказалось, что накануне вечером она умудрилась в очередной раз сломать телевизор, когда искала какую-то программу: то ли концерт хотела посмотреть, то ли сериал про ментов. Более того к ней заглянула подружка Ефимова и они на пару сочиняли новые религиозные гимны, громко обсуждая каждое слово. На этих фанатичных дур не могла повлиять даже Философиня, которая подхватив очередной роман, как ошпаренная выскочила в коридор. Видимо не хотела тратить свои силы и нервы на ругню с непробиваемыми набожными дурами.