Аморальное (СИ)

Эти отношения длились восемь месяцев, и всё это время Имтизаль всегда знала, где Амелия, с кем, что делает и как себя чувствует. Они никогда не разговаривали, кроме одного случая, когда Ими подошла непозволительно близко и Амелия, внезапно подавшись назад, столкнулась со своим преследователем.

– Простите меня, пожалуйста, вы не ушиблись?

– Нет, ничего.

В этом и заключался весь их разговор.

Амелия не имела никакого представления о том, что уже восемь месяцев делила свою жизнь с совершенно чужим ей человеком, делила свои мысли, чувства, развлечения, радости, тревоги, умиротворение и тоску. Имтизаль никогда не выдавала себя. С Амелией она развила свой талант разведчика до профессионализма.

Дэниэл тоже ничего не знал об Имтизаль. И он, и Амелия время от времени могли видеть её, в разных париках, в разных очках или даже вовсе без какой-либо маскировки, но Имтизаль для них не существовало. Её ни для кого не существовало. Она почти достигла своей цели. Она почти стала тенью.

Имтизаль лежала на своей любимой смотровой площадке – крыше соседнего дома, – когда наступил переломный момент. В тот день – 25го марта – Амелия узнала об изменах Дэниэла, и в тот вечер в её квартире пылала и грохотала роковая ссора. Дэниэл и не думал оправдываться, он выдвигал претензии в ответ, и даже для совершенно не посвящённого в таинства этой пары человека уже с самого начало было очевидно, чем всё закончится. И для Имтизаль было очевидно. Но её не интересовало окончание конфликта, её интересовал сам процесс, вернее, он заставил её всерьёз задуматься.

Имтизаль слышала и воспринимала слова Дэниэла быстрее, чем Амелия, будто бы она была в его голове или сама придумала план его поведения. Отчасти это было немного так: за всё это время Ими узнала Дэна почти так же хорошо, как и Амелию. За тот вечер Амелия ни разу её не удивила. Ни она, ни её мужчина. Ими наблюдала за их ссорой и понимала, что предвидит каждый ответ Амелии, каждый её аргумент, каждое её движение и каждое изменение голоса. Она видела всё. Она понимала всё. И тогда Ими осознала, что нет в мире человека, знающего, чувствующего и понимающего Амелию лучше.

Имтизаль не вернулась домой этой ночью, но и не пробиралась к Амелии. Она вообще не досмотрела конфликт до конца: она и так знала, чем всё закончится. Ими убрала своё снаряжение в рюкзак, легла на спину, надела наушники, слушала музыку, смотрела на мятое пасмурное ночное небо и мрачно думала о том, что, вероятно, счастье подошло к концу.

Она испытывала себя ещё три дня. Она не прослушивала Амелию и вообще не следила за ней. Она только пыталась сама предугадать, что и как будет делать её невольная жертва, представляла себе её лицо, её измученную фигуру, представляла себе её одежду, её взгляды, её слёзы, каждый её шаг. Через три дня Имтизаль бегло просмотрела плёнку видеозаписи из квартиры, и поняла, что прошла испытание.

И тогда Ими изменилась. Она делала всё то же, что и раньше, но с некоторым отчаянием, будто знала: что бы она ни сделала, Апокалипсис всё равно свершится и разрушит её ожидания, её и её мир. Она всё чаще позволяла себе следить за Амелией самыми рисковыми способами, например, напрямую, находясь в её квартире. Она практически перестала пользоваться гримом, она даже находилась с Амелией в одной комнате и почти на виду и всё равно оставалась незамеченной. Было в поведении Ими что-то истеричное, она будто надеялась, что всё изменится, что жизнь не высыпается из её рук, что Амелия ещё способна вдохновлять её, удивлять, восхищать. Теперь, когда безмятежное блаженство иссякло, ей требовался накал чувств, взрыв эмоций, адреналин, но никакие экстремальные и безумные условия преследования не помогали. Ими будто даже надеялась на то, что Амелия или Дэниэл вычислят её, чтобы пришлось выкручиваться, пришлось мучиться, извёртываться, напрягать свои ум и чувства, чтобы как-то отвлечь себя суетой, живой и динамичной, от неподвижной тоски, надвигающейся всё отчётливее и отчётливее. Амелия по-прежнему была единственным живым существом, которым Имтизаль жила и которое любила, но теперь это поклонение больше не приносило счастья.

Теперь Имтизаль уже не могла быть счастливой. Она не могла жить. Она не могла жить, пока жила Амелия.

И тогда, осознав неотвратимость своей участи, прочувствовав неизбежность того, что должно произойти, Имтизаль решила поставить точку самостоятельно и не дожидаться знаков судьбы.

Прошла неделя с того дня, когда Амелия и Дэниэл поругались и расстались.

И тогда Имтизаль решила избавить Амелию от страданий.

Она пришла к ней открыто, не маскируясь, не пряча своего лица. Она даже представилась по имени, когда удивлённая Амелия Нортман открыла дверь.

– Сержант Джафар, – она показала значок, – к вам есть несколько вопросов.

Недоверчиво переводя усталый взгляд со значка на холодное лицо странной женщины, Амелия, всё же, открыла дверь шире и сделала маленький шаг в сторону.

– Добрый вечер, сержант… я… не знаю…

– Когда вы в последний раз видели Дэниэла Клинтона?