Amore mio, Юля Котова

– Какая ценная информация. Иди ещё полистай ту тетрадку. Уверена, ты в шаге от того, чтобы постичь смысл бытия.

– Когда ты перестанешь это делать? – спросил парень слишком безобидным тоном. И это было, как минимум, странно. Чтобы Бредин и вдруг скис посреди нашей баталии? Возможно, он приболел?

– Делать что?

– Вести себя, будто мы до сих пор в седьмом классе, – пояснил Бредин.

– Ничего подобного! – возмутилась я. – Это ты… ты же просто… – и замотала головой, подбирая подходящее слово.

– Придурок? – подсказал парень.

– Вообще-то, я хотела сказать «невыносимый», – усмехнулась, услышав предложенный им вариант, – но, пожалуй, ты выразился более точно.

– Согласен, бывает я немного перегибаю палку, но… я исправлюсь, честно, – заявил Бредин так запросто, словно парня совсем не волновало, что я почти назвала его придурком. Уже раз в тысячный.

– Так я тебе и поверила!

– Я не шучу, Юля. Поедешь со мной завтра в аэропорт? – неожиданно предложил он.

– Чего?! – протянула я, с опаской поглядывая на соседа и склоняясь к мысли, что он не просто приболел, а прямо сейчас демонстрировал необратимые последствия чего-то более серьезного.

– Ты же на такси поедешь? – так же невозмутимо поинтересовался Бредин. – Какой смысл ехать порознь?

– Что за ересь ты несёшь?! Это твой очередной прикол, Бредин? В каком месте смеяться?! – я растерянно смотрела на него, пытаясь понять, откуда мне следовало ждать подвоха.

– Ну и кто ещё из нас невыносимый?

Едва склонив голову, парень сверлил меня укоризненным взглядом.

– Ах, так это я, да?! – задыхаясь от негодования, завопила на весь подъезд.

– Тогда поехали? – голос Бредина звучал спокойно и ровно, но во взгляде был явный вызов. Он сделал несколько шагов в моем направлении и остановился. Несколько мгновений разглядывал меня так, будто впервые увидел, а затем произнёс: – Ну же, Юль, мы уже давно не в школе. Давай оставим все эти детские игры! Нужно… как-то попробовать наладить общение, нам с тобой целый месяц придется провести среди незнакомцев… Или ты боишься меня?

– Да вот ещё! – упрямо заявила ему.

Что он о себе возомнил?!

– Значит решено. Завтра в семь у подъезда. Договорились?

Бредин снова довольно скалился, вернув своему лицу его первозданное выражение.

– Да… не вопрос, – ляпнула я, лишь бы он не думал, что я трусиха.

– Тогда до завтра? – с издёвкой спросил он.

– Ага, надейся, – еле слышно пробормотала я, отворачиваясь к двери, в полной уверенности, что никуда завтра к этим stronzo вместе не поеду.

Глава 5. Два фраппучино

– Дед, ну ты где там?! – позвала я предка, в нетерпении переминаясь с ноги на ногу. – Сейчас уже такси подъедет!

Через несколько мгновений, прошаркав по линолеуму войлочными тапками, в коридоре появился мой пращур в своей неизменной клетчатой фланелевой рубашке, так напоминавшей шахматную доску. В руках он держал массивный табурет с перекладиной, выкрашенный в небесно-голубой. Этот табурет, являясь одним из самых древних предметов интерьера в квартире деда, производил впечатление истинного патриарха. По возрасту и авторитету с ним могли тягаться, разве что зелёный сифон, дембельский альбом старшины Дмитрия Котова и кипа пожелтевших журналов «Приусадебное хозяйство» за три года, начиная с 1981, принадлежавшая бабе Насте, с кончины которой прошло почти десять лет.

– Ты чего это? – я покосилась на табурет, зажатый в руках деда.

– Посидим на дорожку? – предложил тот и водрузил стул прямо напротив чемодана. Я с пониманием кивнула и осторожно оседлала чемодан, а дед, скрипя и охая, уселся на свой антиквариат. – Значит и этот с тобой летит? – он кивнул и наградил входную дверь многозначительным взглядом.

– Бредин? Да-а-а-а… – я глубоко вздохнула, демонстрируя безвыходность своего положения. – Глаза б мои его не видели.

– Ой ли? – дед сканировал меня изучающим взглядом.

– В смысле? – возмутилась я. – Это же Бредин! Разве может быть иначе? Тебе ли не знать?! – вырвалось у меня. И я тут же прикусила язык. Не стоило посвящать деда в то, что мы с мамой сплетничали про него.

– Поживём – увидим, – загадочно ответил тот, пропустив мимо ушей мою последнюю фразу.

– Дед?! – строго сказала я. – Что за намёки?!

Он ничего не ответил, только хитро улыбался и щурился, согревая меня теплом, исходившим от каждой морщинки, которыми была испещрена постаревшая и загрубевшая кожа его лица. Образ престарелого мачо дополняли седая двухдневная щетина и залысина. Так сложилось, что в жизни именно дед Митя стал мне самым близким человеком. После него с минимальным отрывом шли мама, папа, братья и Натахин. Эшелон людей первостепенной важности замыкал уже не молодой, но по-прежнему голубоглазый и сногсшибательный мужчина с жаркой (в русскоязычной версии) фамилией Лето.

Да, ещё был Вет… Я пока так и не решила, какое место ему следует отвести в своем списке VIP-персон. До Джареда или после? Впрочем, если выбирать между Ветом и Лето… Да простит меня Виталик, но против Джареда у него изначально не было шансов.

– Дед? – переспросила я, обнаружив, что тот так и не избавился от своей лукавой улыбки.