Амория

Сколько раз за вечер я уже произнёс это словосочетание? В который раз я уже провожу вечер в этом кабинете? Иногда мне вокруг головы надевают "Добрый Магнит", как назыает его Тётя Доктор, и после него всё становится понятно, правда, ночью потом немного болит голова. Но когда я прихожу в следующий раз, всё повторяется заново.

Вообще я люблю, когда Тётя Мама приводит меня сюда. Здесь нет других детей, которые бы дразнили меня и говорили, что я дурачок и инопланетянин, а ещё Тётя Доктор никогда не кричит. И иногда мы пьём чай. Но лучше бы мы почаще играли в такие игры, где не нужно понимать, кто что чувствует, о чём думает и куда смотрит. Да, я плохо понимаю людей, но даже мне ясно, что Тётя Доктор расстраивается, когда я в сотый раз говорю "не знаю" на её картинки.

– Я тебя расстроил? – на всякий случай спрашиваю, чтобы знать наверняка.

– Нет, что ты, – с улыбкой отвечает женщина, мотает головой.

– Может, Добрый Магнит? – киваю на груду приборов в углу. Она отворачивается.

– Магнит сейчас отдыхает, Яро.

– Он уже две недели отдыхает! Я хочу всё понимать! – от раздражения в голосе звенят слёзы.

Тётя Доктор вздрагивает, откинув за плечо пряди медно-рыжих волос и резко встаёт, так что я пугаюсь. Если бы я тогда уже умел понимать чувства людей, то догадался бы, что она на что-то решилась, хотя решение далось ей очень не просто.

– Магнит не работает, потому что ему не дают электричества. Оно нужнее для освещения нового храма… Но у меня для тебя кое-что есть.

Я снова пялюсь на лампу, но краем глаза наблюдаю, как женщина заглядывает в какой-то непонятный ящичек, роется там и достаёт маленькое серебристое зёрнышко.

– Тебе нужно осторожно засунуть это в нос и вдохнуть. Оно полечит твой мозг.

Кажется, Тётя Мама предупреждала, чтобы я не брал у доктора подобных вещей. Если это то, о чём она говорила, то они делают из человека робота и зомби.

– А это не имплантантантант?.. – я не помню, сколько именно букв должно быть в этом слое.

– Нет, просто таблетка.

Тогда я ещё не мог отличить правду даже от плохо скрываемой лжи. Но если бы отказался в ту минуту, то не смог бы никогда.

– Добрая Таблетка?

– Очень добрая, – отвечает Тётя Доктор почти шёпотом.

Я послушно кладу зёрнышко в нос и вдыхаю, даже не почувствовав, как оно проскальзывает в носовые пазухи и, выпустив синтетические ложноножки, добирается до обонятельного нерва.

– Голова будет болеть?

– Ты не заметишь, – отвечает Тётя Доктор, протягивая ещё одну таблетку, на этот раз – снотворное, и стакан воды. Я снова делаю всё, как она говорит, и ложусь на кушетку в углу.

– Только никому не рассказывай об этом! – вот последнее, что я слышу…

Глава 2. Осознанное отречение.

…В следующий момент я уже погрузился в другое воспоминание, отстоящие от предыдущего всего на пару недель. Ну почему, почему именно это?! Почему, когда наступают тяжёлые времена, я невольно вспоминаю об ещё более тяжёлых?!

После активации имплантата, который прореживал лишние синапсы в коре моегле мозга и контролировал образование новых, я стал лучше взаимодействовать с людьми. А это значит: обманывать, льстить и подмазываться к кому надо, вовремя улыбаться или наоборот хмуриться и, конечно, утаивать информацию. Лучше разбираясь в мотивах окружающих, я понял, что действительно не стоит никому рассказывать об имплантате. Это повредило бы не только Тёте Доктору, но и мне самому. В Союзе Искупления и Воскресения Земли было спорное отношение к медицине, особенно к психиатрии. Большинство манипуляций, дополняющих организм синтетическими деталями, считались вне закона. ББог не одобрял, когда его творения сами творили с собой невесть что. А в Союзе Искупления и Воскресения с большим почтением относились к ББожьей воле, потому что все произошедшие с Землёй за последние столетия катаклизмы подозрительно совпали с всеобщим безББожием.

Так что теперь Союз Искупления и Воскресения Земли пытался наверстать упущенное, приписав ГГосподу сразу две заглавные буквы. Всё это я узнал много позже, в пять лет мне было невдомёк даже, что представляет собой СИВЗ, возникший в двадцатых годах двадцать третьего века на территории некогда огромного государства. Сейчас он и сам стал огромным государством, наряду с закрытым Плэйглэндом на востоке (по-сивзовски – Чумляндией) и далёким не менее закрытым Ворлэндом (Бой-земли, о которых здесь упоминают исключительно в негативном контексте).

В пять лет я знал только то, что вдалбливали экраны и Тётя Мама. Эта женщина не являлась мне ни мамой, ни тётей, равно как и остальным двадцати девяти приёмышам из моей партии. Она просто следила, чтобы мы вовремя ложились спать, отводила на занятия и в столовую, приводила в приличный вид перед важными мероприятиями вроде ББогослужения или… Показательной казни, как в тот день, о котором я невольно вспомнил.