Ампир «В»

– Озирис? – Ваал Петрович нахмурился. – Про него разные слухи ходят. Говорят, он в шестидесятые годы вводил баблос внутривенно. Гонял по трубе, как тогда выражались. Что при этом с головой бывает, я и представить не могу. Его теперь даже кусать боятся. Никто не знает, что у него на уме и какой он на самом деле толстовец. Короче, Озирис – это терра инкогнита. Но есть точка зрения, что похожие переживания доступны святым. Еще говорят, что подобное можно испытать на высших ступенях йогической практики.

– Что это за ступени? – спросила Гера.

– Не могу сказать. Никому из вампиров не удавалось укусить так далеко продвинувшегося йога. Не говоря уже о святых, которых давно не бывает. Для простоты лучше всего думать так: единственный естественный путь к утолению жажды для вампира – сосать баблос. Жажда и баблос – это биологический механизм, который обеспечивает выживание Великой Мыши. Примерно так же, как сексуальное удовольствие обеспечивает продолжение рода.

Он потыкал в пульт управления, и я услышал тихое электрическое жужжание. Нагрудная пластина поехала вверх, потом расщелкнулись фиксаторы на моих руках и ногах.

Я поднялся на ноги. Голова все еще кружилась, и на всякий случай я взялся за спинку кресла.

Возле камина валялась инкассаторская сумка – раскрытая и пустая. В пепле за решеткой можно было различить фрагменты недогоревших тысячерублевок. Ваал Петрович относился к делу со всей ответственностью. Может быть, для него это было религиозным ритуалом, где он был первосвященником.

Гера встала с кресла. Ее лицо было бледным и серьезным. Когда она подняла руку, чтобы поправить волосы, я заметил, что ее пальцы дрожат. Ваал Петрович повернулся к ней.

– Теперь одна маленькая формальность, – сказал он. – Вежливость требует, чтобы мы начали с дамы.

В его руке появился блестящий круглый предмет, похожий на большую монету. Он осторожно прикрепил его к черной майке Геры. Майка сразу обвисла – брошь была тяжелой.

– Что это? – спросила Гера.

– Памятный знак «Бог денег», – ответил Ваал Петрович. – Теперь вы знаете, почему мы носим имена богов.

Он повернулся ко мне.

– Когда-то я был ювелиром, – пояснил он. – И делаю эти ордена сам, по старой памяти. Все они разные. Тебе я сделал особый знак – с дубовыми крыльями.

– Почему? – спросил я подозрительно.

– Никакого подвоха. Просто так получилось. Стал делать крылья, а они вышли по форме как листья дуба. Но мы ведь, слава богу, не фашисты. Мы вампиры. Это не дубовые листья, а именно дубовые крылья. Посмотри. По-моему, красиво.

Я увидел на его ладони тусклый платиновый диск, из-за которого торчали два золотых крыла, действительно похожих на дубовые листья. На диске мелкими бриллиантами были выложены буквы «R II».

– Нравится? – спросил Ваал Петрович.

Я кивнул – не столько потому, что мне действительно нравилось, сколько из вежливости.

– С другой стороны девиз, – сказал Ваал Петрович. – По традиции, его тоже выбираю я.

Я перевернул значок. На его обратной стороне была булавка и выгравированная по кругу надпись:

«Сосу не я, сосут все остальные.

Граф Дракула».

Как и все изречения графа Дракулы, мысль была не то чтобы первой свежести, но возразить на нее по существу было нечего. Ваал Петрович взял у меня свое изделие и прицепил его мне на грудь, царапнув меня булавкой.

– Теперь вы настоящие вампиры, – сказал он.

– Куда ее надо носить? – спросил я.

– Повесь в хамлете, – сказал Ваал Петрович. – Обычно так делают.

– А когда следующая церемония? – спросила Гера.

Ваал Петрович развел руками.

– Решаю не я. График составляет Энлиль, а утверждает Примадонна.

Я понял, что он имеет в виду Иштар Борисовну.

– А какая в среднем частота? – спросил я.

– Частота? – переспросил Ваал Петрович. – Хм… Интересно, даже не думал никогда. Сейчас.

Он вынул из кармана своей хламиды мобильный телефон и принялся тыкать в кнопки.

– Частота, – сказал он после долгой паузы, – такая: три целых восемьдесят шесть сотых помножить на десять в минус седьмой степени герц.

– То есть?

– Частота – это ведь сколько раз в секунду, да? Вот столько. Следующий раз где-то через месяц.

– Раз в месяц очень редко, – сказала Гера. – Слишком редко. Так нельзя.

– Говорите с начальством, – ответил Ваал Петрович. – У нас ведь тоже своя иерархия. Кто ниже, тот и в дамках. У Энлиля вон своя домашняя станция. Они с Примадонной хоть каждый день могут баблос сосать. А в самом начале творческого пути, ребята, чаще раза в месяц вам никак не светит…

Он поглядел на часы.

– Ну что, еще вопросы? А то мне пора.

Вопросов больше не было.

Попрощавшись с Ваалом Петровичем, мы с Герой вышли в коридор. Я взял ее за руку. Так мы дошли до выхода, но перед самой дверью она отняла ладонь.

– Давай увидимся? – сказал я.

– Не сейчас, – ответила она. – И не звони пока. Я сама.

Увидев нас, Митра пошел навстречу.

– Гера, – начал он, щурясь от солнца, – сегодня у тебя праздник. И я хочу, чтобы ты запомнила этот день навсегда. Поэтому я приготовил…

Он замолчал и посмотрел на меня.

– Чего? – спросил я.