Ампутация Души

Внизу был просторный холл. Экзотическая зелень по стенам, китайские вазы, даже несколько скульптур, сверкающий паркет, зеркала, старинная резная мебель, прочий антиквариат — Деснину чудилось будто он попал в музей. В углу стоял включённый телевизор. Перед телевизором кожаное кресло, рядом — журнальный столик, на котором Деснин разглядел бутылку виски с фужером, пульт и, на самом краю, пистолет. Над спинкой кресла возвышался лысый затылок. Деснин бесшумно спустился по лестнице, но чем ближе он подходил к Мокрому, тем сильнее его переполнял гнев, отчего пропадала концентрация. Рука, сжимавшая рукоять нагана, напряглась, и Деснину стоило больших усилий удержать указательный палец, чтобы не спустить курок. Тут что-то хрустнуло под ногой. Этого оказалось достаточно, чтобы Мокрый успел развернуть кресло к Деснину.

Его до безобразия пустое лицо ничего не выражало, и это еще больше раздражало Деснина, однако он смог взять себя в руки и теперь спокойно держал Могкрого на мушке.

Того явно застали врасплох. В следующее мгновение он попытался повернуться к столику за пистолетом.

— Сидеть! — приказал Деснин. — не рыпайся, понял!

Не сводя глаз с Мокрого, он медленно подошел к столику и отшвырнул пистолет подальше.

— Я знаю, что чуть больше месяца назад ты спалил дом в Василькове, — сходу и без лишних слов начал Деснин.

— Ну, раз знаешь, — неопределенно произнес Мокрый, ища глазами возможные пути к отступлению.

— Так это так?

— Ну ты же знаешь, — с этими словами Мокрый рванулся из кресла, пытаясь головой нокаутировать Деснина. Тот успел уклониться, и нападавший пролетел мимо, споткнувшись о журнальный столик и сдвинув стоявшую напротив банкетку. Фужер разбился, а бутылка откатилась к ногам Деснина.

— Сядь и не рыпайся, — проговорил он, усаживаясь на освободившееся кресло. Мокрый понял, что лучше подчиниться, подвинул банкетку на место и теперь сидел на ней смирно, поглаживая ушибленную ногу.

— Ты вообще кто? — наконец спросил он.

— Конь в пальто, — Деснин не спеша вынул из кармана лимонку, дернул кольцо и бросил чеку на столик.

— Ты чего, совсем съехал? — прокомментировал это Мокрый.

— Просто хочу показать, что я не шучу.

— Да я уж понял.

— Ну, так ты спалил? Считаю до четырех, — произнес Деснин, отводя от спускового рычага гранаты указательный палец.

— Не понимаю. Ты о чем?

Деснин не отвечая отогнул средний палец.

— Ха, — усмехнулся, глядя на это, Мокрый. — Ладно. Что ты хочешь знать?

— А ты не догадываешься? Кто заказчик?

— Заказчик чего?

— Хорош выделываться. Я же знаю, что ты мокрушник, или как вас сейчас называют, киллер — Санька Мокрый.

— «Киллер». Как это пошло, — поморщился Мокрый, а затем с ноткой самолюбования произнес: — Я не киллер, я помощник. Я помогаю людям избавиться от этого грешного мира и совершить переход в мир лучший.

— Чего? — искренне удивился Деснин.

— Учитель… Он открыл мне глаза. Он поведал мне о моём истинном предназначении — помогать совершать Переход. А насчёт того пожара… В тот раз Учитель удостоил меня поистине великой чести. До этого мне приходилось помогать совершать Переход в ад всяким там фирмачам, банкирам и прочей сволочи. «Так надо», — говорил Учитель. Ибо необходимо усмирять сатану — ведь ему нужны грешники, иначе он сам придёт за ними на землю, а этого допустить нельзя. Но тот пожар… Тогда я впервые помог совершить Переход человеку в рай. Знаешь, я всегда навожу справки о своих клиентах. А тот священник воистину был святой. Так что уверяю тебя — он попал в рай.

Деснин чуть не открыл рот от изумления. Вован говорил, что в последнее время появилось огромное количество всевозможных сект. У каждой было своё «вероучение». Но о таком…

Деснин подкатил к себе ногой бутылку виски, подхватил ее и, отвернув пробку, отхлебнул пару глотков. «Вот оно что, — неслись в голове мысли. — Значит, Никодим пал жертвой какого-то чёртова вероучения… В рай они ему помогли перебраться. Суки!»

— Да понимаешь ли ты, урод, — не выдержал и сорвался на крик Деснин, — что, зная о том, что есть на земле такие люди, как Никодим, которого ты спалил, жить хочется, верить начинаешь, что не всё так уж и плохо, что…

Деснин вскочил на ноги. Шрам засветлел на его побуревшем лице.

— Ты не его спалил! Ты меня спалил! Но он-то мёртв, а мне как?!

Из груди Деснина вырвался вопль, и он разрядил в пол почти всю обойму. Лишь после этого Деснин вновь сел в кресло и, деля фразу на отдельные слова задал вопрос:

— Кто Этот Ваш Учитель?

Казалось, пальба не произвела на Мокрого никакого впечатления. Он, спокойно разглядывая простреленный паркет, ответил вопросом на вопрос:

— Зачем он тебе? Ты хочешь его убить?

— Нет, — соврал Деснин. — Я побазарить с ним хочу.

— С ним нельзя говорить. Его можно только слушать. Он несёт истину людям, а ты хочешь его убить.

Деснин показал Мокрому, что держит спусковой рычаг гранаты лишь безымянным пальцем.

— Можешь отпустить его, — равнодушно произнёс Мокрый. — Я всё равно ничего не скажу.

Деснин, задумавшись, закусил губу. Понимая, что вопросами в лоб ничего не добьется, он решил сменить тему.