Амстердамский крушитель

— Захаживал здеся пару разов или вроде того. Тусовался с одной из шалав… совсем молоденькой. Она прочесывала Лейден-стрит. Кажись, нынче она вляпалась в дурь. — Он помолчал, взглянул на Фледдера и пояснил четко и ясно: — Она наркоманка.

Декок наклонился вперед:

— Где бы мне найти эту девицу, не знаешь?

Малыш Лоуи быстро огляделся, чтобы убедиться, что никто не слышит их разговора. Его не считали стукачом, и он предпочитал не терять этой репутации. Это могло плохо сказаться на его бизнесе, не говоря уж о здоровье. Он свободно разговаривал с Декоком, потому что доверял старому сыщику. Насколько ему было известно, только Декок, Фледдер и он сам знали, что он иногда сливает Декоку информацию. С точки зрения Лоуи, это было на три человека больше, чем требовалось для безопасности. Но у дружбы были свои обязательства, вот он и помогал Декоку, когда мог. И все же он колебался. Игоря не стоило недооценивать.

— Почему бы тебе, — неожиданно сказал он на грамотном голландском, — не заехать в дом номер двести семнадцать по Лонг-Лейден-Сайд-стрит, третий этаж, вход сзади.

— И кто там живет?

— Чокнутый Крис. Он сознательный: сначала героин, потом презервативы. Безопасный секс, сами понимаете. — Он хихикнул.

— Чокнутый Крис, — повторил Декок.

— Ага, — подтвердил Лоуи. — Он точно сможет рассказать вам о подружке Игоря.

От канала Форт они проехали через аллею Старых знакомых, направляясь в сторону площади Старой церкви. Теперь они были на своей территории. В этой части города всегда было шумно. Уже смеркалось. Скоро развернет свою деятельность Квартал красных фонарей, вынудив полицейский участок также поддать жару. Старый, слегка обновленный полицейский участок на Вармез-стрит был alma mater Декока. Некоторые называли улицу голландской Холмистой улицей. Полицейские же считали участок самым загруженным в Европе. Он располагался на границе Квартала красных фонарей и примыкал к гавани. Многоязычное население включало в себя представителей всех слоев общества: от аристократов до разнорабочих, от торговцев наркотиками до уважаемых бизнесменов. В Квартале можно было услышать речь на более чем сотне языков. Церкви здесь соседствовали с борделями. Бары никогда не закрывались, потому что всегда находились люди, готовые заплатить за приют, каким бы жалким он ни оказывался.

Фледдер и Декок впитывали всю эту атмосферу, пока пробирались сквозь толпы у витринных окон, где проститутки уже начали демонстрировать свой товар в розовом и красном свете.

— Лоуи упомянул про подружку Игоря, — сказал Фледдер. Он взглянул на Декока: — Вы вообще что-нибудь слышали об этой так называемой подружке?

Декок отрицательно покачал головой:

— Возможно, она играет совсем незначительную роль в его жизни. Нам пока не удалось найти хоть какой-нибудь след ее существования.

Фледдер взглянул на башенные часы на Старой церкви:

— Вы хотите заняться этим сегодня?

Декок энергично кивнул:

— После побега у Игоря не оказалось большого выбора. Наш парень — классический социопат, если и вовсе не псих. У него почти нет друзей, но хватает ума, чтобы понять, что мы станем следить за теми, с кем он общался. Он не может спрятаться у себя в доме — это очевидно. Если он остался в городе, то, вполне возможно, подался к подружке.

Фледдер снова зевнул. Сонливость сделала его раздражительным.

— Молодые шлюхи-наркоманки практически никогда не живут подолгу в одном месте, — возразил он. — Скорее всего, эта забилась в брошенное здание или снимает убогую каморку в каком-нибудь клоповнике. — Он вздохнул: — Мы с таким же успехом можем искать иголку в стоге сена (или в бесплатных больницах).

Декок взглянул на своего напарника и друга, оценивая его состояние опытным глазом.

— Давай пройдемся еще, — сказал он, — это поможет прочистить мозги.

Фледдер неохотно пошел за ним.

Лонг-Лейден-Сайд-стрит была узкой и темной. В конце, со стороны канала Миррор, исчезли почти все фонари. Только некоторые из них функционировали. Пока они разыскивали номер двести семнадцать, мимо неоднократно проскальзывали темные фигуры. Это была унылая часть улицы. Она была слишком узка для мусоровоза, а жильцы ленились относить свой мусор в конец улицы, откуда его могли вывезти.

Дверь в дом номер двести семнадцать была сломана. Краска облупилась, в верхней панели зияла щель. На замке были явные следы взлома. Из отверстия для писем свисал грязный конец веревки. Фледдер и Декок с этой системой были хорошо знакомы. Любому желающему открыть дверь, нужно было дернуть за веревку, привязанную к щеколде. Щеколда открывалась — и, соответственно, легко отпиралась дверь. Это был обычный способ проникновения в голландские многоэтажные дома. Чаще всего каждый этаж занимала отдельная семья. Общими были только коридор и лестница. Двери комнат на каждом этаже выходили в коридор, поскольку изначально такой дом предназначался для проживания одной семьи. Хитрость с защелкой была придумана для того, чтобы дети работающих родителей могли попасть домой после школы.