Амулет

— Вы нравитесь Рахели, — обратился он к молодому человеку, — но если хотите заполучить ее в жены, то должны показать девушке, что вы настоящий мужчина. Это произведет на нее неизгладимое впечатление, и тогда вы сможете спокойно напялить супружеский ночной колпак. Мой план прост: я пойду завтра в Ютиконскую церковь — не удивляйтесь, Пфаненштиль, я же не язычник — и напрошусь к пастору на обед; разумеется, Рахель останется дома по хозяйству, вы же во время богослужения проберитесь тайком в пасторский дом, похитьте девушку и доставьте ее сюда, и, пока вы будете целоваться, я заряжу две железные пушки — вы видели их при входе — для защиты узкой насыпи, соединяющий мой остров с берегом. Перестрелка! Переговоры! Заключение мира!

Будь Пфаненштиль в нормальном состоянии, он бы только улыбнулся этой солдатской причуде, но крепкое вино ударило ему в голову.

— Ужасно! — вскрикнул он, но вслед за тем тихо прибавил: — И невозможно. Рахель никогда не согласится на такое.

— Согласится! Вы явитесь к ней, броситесь к ее ногам и воскликнете: «Беги со мной или…» — Он схватил пистолет и приставил его к своему левому виску.

— Она христианка! — воскликнул Пфаненштиль.

— Она согласится, она должна согласиться! Всякая женщина покоряется стихийной мужской силе. Разве вы не знаете новейшей немецкой литературы!

— Она никогда не согласится, — механически повторил Пфаненштиль.

— Тогда отправляйтесь на тот свет со славой!

И Вертмюллер нажал собачку. Курок был спущен, так что брызнули искры. Тут Пфаненштиль пришел в себя. Ему вспомнилось предупреждение Розенштока. «Он дурачит и мучит тебя, — сказал он сам себе, — ты ведь духовное лицо и имеешь дело со злейшим врагом церкви».

Насмешливая улыбка дрожала в углах рта наблюдавшего за ним генерала; его ярко освещенное лицо напоминало в эту минуту причудливую маску. Пфаненштиль поднялся со своего стула и произнес не без достоинства:

— Если вы говорите это серьезно, то я ни минутой дольше не останусь под этой крышей, где проповедуется нечто худшее, чем языческая нечестивость; если же это шутка с вашей стороны, господин Вертмюллер, как я и полагаю, то я все равно вас должен покинуть, так как издеваться над простым человеком, не сделавшим вам ничего дурного, и дурачить его — это не по-христиански, это даже не по-человечески, это дьявольское дело!

Праведный гнев вспыхнул в его голубых глазах, и он направился к дверям.

— Ну, ну, — сказал генерал, — чем накормить вас завтра утром: яйцами, куропаткой, форелью?

Пфаненштиль открыл дверь и быстро удалился.

— Мавр посветит вам до вашей комнаты. До свидания, до завтра! — крикнул ему вслед Вертмюллер.

Оставшись один, генерал насыпал пороху в пистолет с легко спускающимся курком и заткнул заряд грубым пыжом. Другой пистолет с тугой пружиной он оставил незаряженным. И тот и другой он передал мавру Гассану с приказом положить их в карманы его сюртука. Затем генерал взял подсвечник и отправился к себе в спальню.

Глава VII

Пфаненштиль быстрым шагом шел к насыпи, соединяющей южную сторону полуострова с материком. Прошлой весной, когда он был в Ютиконе, он часто с любопытством смотрел на обиталище генерала, воевавшего в то время в Германии. Он знал, что плотина прерывалась посредине маленькими старинными воротцами и подъемным мостом, но был уверен, что не встретит здесь препятствия, так как эти ворота, насколько он помнил, никогда не запирались — у них не было створок. Теперь он достиг берега и увидел слева от себя линию насыпи. Но — о несчастье! — подъемная балка моста висела в воздухе, резко выделяясь на сумеречном небе, и образуя, взамен прямого, острый угол с линией ворот, к каменной арке которых она была прикреплена двумя цепями. Ворота, поднятый мост, цепи — все это можно было разглядеть с несомненной отчетливостью при свете луны. Пфаненштиль был в плену. Невозможно перейти через болото — он потонет при первых же шагах, не зная броду, среди коварных зарослей тростника. Не зная, как быть, Пфаненштиль стоял на берегу острова, а тем временем из болота прямо под его ногами раздавалось кваканье лягушек.

Почти отчаявшийся, он хотел пробраться через плотину к воротам, чтобы попробовать, не удастся ли, собрав все силы, спустить подъемный мост. Тут, еще раз обернувшись с укоризной в сторону неприветливого дома, он увидел движущееся ему навстречу светлое пятно, и через несколько мгновений перед ним вырос Гассан с фонарем в руке. С подобострастной вкрадчивостью мавр стал уговаривать его вернуться в покинутый им дом.

— Скучный лягушка, господин. Замок на подъемный мост, комната готов.

Ничего не оставалось, кроме как последовать за Гассаном. В большой кухне мавр зажег две свечи и посветил Пфаненштилю. На предпоследней ступеньке он быстро схватил его за руку и пробормотал:

— Не пугайся, господин, — часовой перед комната генерала.

И действительно, там стоял часовой. Пфаненштиль увидел скелет, который вытянулся, опершись костлявыми руками на мушкет, с патронташем и тесаком на лоснящихся ремнях, охватывающих крест-накрест его ребра. Маленькая треугольная шапочка красовалась на черепе.