Амулет князя

Но Соболев промолчал.

– Да что не так-то? – возмутился Логан. – Девушка вон глаза сломала, на тебя смотрит.

Подавив вздох, Соболев ответил:

– Я все равно вернусь домой. А она здесь останется.

– И что? Уверен, что найдешь дорогу-то? А если нет? Так и будешь всю жизнь за миражом гоняться? А ну как впустую всё?

Но разговор не клеился. Соболев хмурился и смотрел куда угодно, только не на девушку, и Логан замолчал. Зачем душу травить, если человек сам не знает, чего хочет?

Когда выехала последняя повозка, Панкрат остался на пороге мельницы и наблюдал за въезжающими Павлом и Логаном.

– Значит, остались в поселке? – усмехнулся он, глядя на парней. – А я не верил, дурак.

– Почему? – Павел отдал вожжи Логану и направился к мельнику.

– В последнее время пошел слух, что Серых Псов истребляют. Будто бы демон какой-то появился, нападает на прайды Серых Псов и истребляет всех до единого. Правда или врут?

– Есть доля правды, – кивнул Соболев, но уточнять не стал. Мельник хмыкнул в бороду и похлопал по фартуку. Поглядел на оседающую мучную пыль, помолчал.

– Ладно. Отдохнули и будет. Пошли за мешками, парни.

Сгибаясь под тяжестью мешков, Павел и Логан перетаскали все, что было отложено для них, и привалились к телеге. Логан устало вытер лоб и хихикнул.

– Ты чего?

– По мне, так лучше целый день на плацу с мечом прыгать, чем один час мешки таскать.

– Кому что, – прогудел мельник. – А я бы не променял свою мельницу ни на что. Здесь мы с женой начали новую жизнь. Спасибо князю Дорину, подкинул деньжат. Мы после пожара с тем и остались, в чем из дома выбежали. Если б не он, туго пришлось бы.

Павел вздрогнул и переспросил:

– Какого пожара?

– Да видишь ли, – охотно принялся рассказывать Панкрат, – лет десять назад сгорело наше село. Я с семьей перебрался на эту мельницу к брату, а по дороге встретил князя Дорина. Он когда услышал о наших бедах, дал денег и добрые слова сказал.

– А что стало с матерью Аниты?

Мельник нахмурился и снова встряхнул свой фартук.

– Пропала она. Почти два года прожили мы на мельнице, а потом однажды утром как в воду канула. А спустя месяц и брат пропал.

Павел застыл, чувствуя, как запылали щеки, а в груди полыхнула злоба. Не будь проклятый князь мертв, растерзал бы его своими руками!

Соболев помнил рассказ Дорина о первой семье, встреченной на дороге, о жалости к голодным детям. Запомнил князь эту семью потому, что стыдился проявленного милосердия, не смог отдать их на съедение упырю.

– Погодите, значит, кроме Аниты, есть еще ребенок? – вспомнил он слова князя, что детей было двое – девочка и младенец.

– А как же, – лицо мельника осветилось улыбкой, вмиг исчезли из глаз давняя боль и тоска. – Младшая дочка Ириша. Она копия матери, смотрю на нее, и сердце оттаивает.

– А где же она?

– Ах да, вы же не встречались! Когда вы гостили у нас, она в соседней деревне была. Здесь рядом две деревни, одна совсем рядом, рукой подать, а вторая за рекой. Ириша моя славится тем, что может любого ребенка успокоить. Она хоть и маленькая еще, а нянька умелая. Ее часто зовут в помощь. А я не против, деньги не помешают, и ей легче, чем здесь. Она и сейчас в приймах.

В ворота с грохотом въехала телега, и мельник поспешил вернуться к работе.

Логан за все время ни разу не вмешался в разговор, но слушал с большим интересом. Едва Панкрат ушел, юноша поправил мешок и проверил веревки.

– Думаешь, князь приложил руку? – небрежно спросил он.

Павел вздохнул.

– Наверное.

– Странно, что никто не ходил в Храм-на-Холме. Не просил помощи у богини.

Павел покосился на юношу и усмехнулся.

– Ты не хмыкай. Всем известно, что богиня Деммия может послать своего наместника на земле, чтобы он защитил слабых.

– И часто он помогал?

– Наместник-то? Мать рассказывала, что раньше часто отзывался. Подолгу жил в каком-нибудь городе или деревне, помогал отбиваться от врагов. Он ведь бессмертный, его нельзя убить ни простым оружием, ни зачарованным. Говорят, его только демма-зверь порвать может. Но какой ведун натравит своего зверя, которого дала сама Деммия, на ее же слугу?

– А наместник мог убить тотемного зверя?

– Кто ж его знает? Мать рассказывала, что в руках наместника любое оружие становилось зачарованным.

– А теперь что же? Наместник не отзывается?

Юноша посмотрел за спину Соболева, и на круглой роже появилась радостная ухмылка.

– Не знаю, как наместник, а дочка мельника не отпустит тебя.

Павел обернулся и едва не столкнулся с подошедшей девушкой.

– Ох, прости, Серый Пес, – отпрыгнула она. – Я не хотела тебя напугать. Ты не поможешь мне?

– Конечно, – кивнул Павел, мрачный, словно на похоронах.

– Мы на огороде дерево спилили, а корни остались, – и добавила торопливо: – Оно молодое было, корни не глубоко. Отец занят, а я боюсь, что не справлюсь.

Потоптавшись, как медведь, Соболев посмотрел на Аниту и кивнул.

– Помогу. Логан, идем.

– Еще чего?! Я устал. Иди один с Анитой. Она же говорит, что дерево было молодое. Справишься.