Амулет (Потревоженное проклятие)

Тут навалились и на нас. Борис, пригнувшись, поймал ближнего из набегавших за руку, как-то хитро вертанулся, раздался хруст, и тело нападающего с воплем покатилось по мокрой траве. Против меня в тот же миг оказался жилистый, ещё не старый, лысоватый бомж в телогрейке. Палкой, зажатой в грязной руке, он издали звезданул в меня, целясь в голову: "На-а, козлина!"! Я чудом увернулся, готовясь встретить противника. Разные приемчики мне изучать не приходилось, но первый разряд по гребле я имел и на силу в руках никогда не жаловался. Гораздо сложнее для меня был психологический барьер - ударить человека первым я просто не мог! Однако что-то в глазах моего противника словно подтолкнуло: "Бей, а то убьют!". Я заорал дикий первобытный клич, и со всей дури врезал кулаком, попав нападавшему в голову, при этом здорово отбил костяшки. Бомжа как ветром сдуло! Он с глухим стоном рухнул под ноги дерущимся, но на его месте тут же возник второй, сбоку полезли еще, и мне пришлось не сладко. Даже фингалистая бабка влезла в драку!

Краем глаза я заметил, что Борис справляется неплохо, валяя своих противников, как мешки с дерьмом. Паганеля я не видел, он был где-то за спиной, но два выстрела дали мне понять, что он тоже держится.

Я выключил ещё одного, саданув его ногой в промежность, но против меня осталось целых пятеро, не считая поварихи! Мне уже здорово досталось, левый глаз заплывал, губы были разбиты, из носа текла кровь, а в голове появился знакомый звон. Бомжи теснили меня, и я отходил, отмахиваясь, все дальше и дальше, как вдруг мне под ноги попалась та самая лопата, потерянная зашедшим с тылу бомжом после выстрела Паганеля. Это и решило все дело. Выбрав момент, я нагнулся, ухватился двумя руками за черенок... Град ударов обрушился на мою спину, бока, шею и голову! Бомжи поняли, что если меня сейчас не завалить, не сбить с ног, то им придется туго. С садистскими криками, матом и воем меня били по ногам, по спине, по голове, кто-то повис сбоку, впившись зубами в ухо, обдав смрадом перепревшего пота, мочи и кала! От омерзения и боли в глазах у меня помутилось, и в следующую секунду я выпрямился!

Сбросив с себя вонючего лысого мужичонку, я покрепче ухватился за черенок лопаты и в два удара отбросил бомжей от себя, при этом уложил одного, высокого и крикливого, разбив ему голову! Противник попятился, со страхом глядя на окровавленную лопату в моих руках. "А-а-а! Твари! Поубиваю!", - заорал я и погнал четверых оставшихся по поляне! Ко мне присоединился Борис, мы сообща - он руками, я - лопатой, разогнали бомжей, причем я саданул ещё двоим или троим, но бил я теперь плашмя - что-то удерживало меня, какая-то жалость к этим злым, хилым, вонючим, но все-же людям...

Пока мы гоняли остатки бомжовой банды по поляне, Паганель, видимо, поняв, что толку от стрельбы нет, ухватил пистолет за ствол и размахивая им, как молотком, загнал своего врага в воду. Раменка оказалась довольно глубокой речкой, не смотря на пятиметровую ширину, и наш самый опасный, вооруженный ножом, противник уплыл вниз по течению.

Поле боя осталось за нами. По поляне там и сям валялись, ползали и пытались встать поверженные бомжи. Слава Богу, я ни кого не убил своей лопатой! Трое улизнули, один уплыл. Шестерым досталось покрепче, но они потихоньку приходили в себя. Мы побили втроем десятерых, опять же не считая бабульки с синяками, которую кто-то побил до нас. Для двух археологов и одного инженера не такой уж и плохой результат!

Борис полез в карман куртки за сигаретами, но оказалось, что все они сломаны. Я достал свои - они были в точно таком же состоянии. Пришлось курить обломки...

Паганель, практически не пострадавший - у Бориса на скуле виднелась царапина, я вообще был весь разукрашен, посмеиваясь над нашими попытками прикурить чинарики и не обжечься, извлек из кармана трубку, и, набивая её табаком, задумчиво сказал:

- Интересно, почему они на нас напали? Ведь мы не сделали им ничего плохого...

Борис резко повернулся к Паганелю:

- Наивный вы человек, Максим Кузьмич! Вы живете в каком-то выдуманном мире. Зачем, почему... Увидели бомжи в глухом месте троих хорошо одетых людей, решили ограбить!

- Или сьесть! - пошутил я, но сразу вспомнил скрюченные синие лапы в ведре, и меня чуть не вырвало.

- Давайте-ка допросим кого-нибудь... - Паганель прикурил и решительно двинулся к ближайшему бомжу, который сидел на траве, стонал и очумело крутил головой.

Этот был тот самый, мой первый сваленный противник. Видать, я приложил ему основательно - вся левая половина лица заплыла, глаз превратился в щелочку, зато другой, здоровый, так и вылупился на нас, со страхом и отчаянием. Борис жестко взял его за шыворот, двинул ногой по заднице, ощутимо встряхнул:

- Очухался, Брюс Ли хренов?!

Паганель поморщился:

- Боря, не надо так жестоко!