Амурские сказки

Мы нашли в мощных наслоениях приамурской земли, в глубине жилищ каменного века множество обломков глиняных сосудов, каждый из которых представляет собой образец высокого орнаментального искусства. И с волнением увидели на них те же характерные мотивы, что и на берестяной посуде нашего века. Увидели на сосудах каменного века и спираль и меандр не хуже, чем на черно-лаковых вазах античной Греции. В Кондоне и на замечательном острове Щучьем, у Мариинска, вместе с сосудами лежали и скульптуры из обожженной глины. Здесь были и медведи, и птицы с распластанными в полете крыльями. Были, конечно, и скульптурные портреты женщин каменного века, с раскосыми, вразлет глазами, точь-в-точь такими, как у девушек из наших нанайских и ульчских сел.

Словом, перед нашими изумленными глазами все шире открывался целый мир искусства предков амурских народов, и мир этот, отмеченный чертами исконного своеобразия и самобытности, был по крайней мере на две тысячи лет старше античной Греции и Рима.

Эта многокрасочная картина стала бы еще полнее, если бы смогла рассказать живым человеческим голосом о мыслях и событиях, вдохновлявших художников, чьи уста умолкли пять тысяч лет тому назад. И чудо произошло, когда мы прикоснулись к устному народному творчеству наших дней.

Прочтите эти новеллы, созданные Д. Нагишкиным по мотивам фольклора нивхов, нанайцев, ульчей, удэге и других. В них воплотился тысячелетний опыт жизни лесных людей, а вместе с ним и могучая сила воображения, которая вела этих людей вперед, поднимала их над миром и утверждала все возраставшую власть человека над природой. Так родились первые попытки оторваться от земли и увидеть заоблачных людей, которые по вечерам зажигают небесный огонь — совсем как в космографиях Древней Греции и Древней Руси, где ангелы неустанно под звон хрустальных сфер переносят звезды!

Так родилась и первая попытка выйти за пределы земли — в космос. Взглянуть на свой земной мир «снаружи» и сверху.

Герой сказки-мифа, этот первобытный «космонавт», ловит небо, как рыбу — крючком, и подтягивает его к земле. С тех пор образуется на небесном своде дорога небесных людей, Млечный Путь. Разумеется, в легендах есть и первобытные «летчики», они летят на чудесном копье через девять гор, девять рек и девять озер, через моря и целые страны. Герои сказок поднимаются в недоступные для человека высоты, где живет «хозяин зверей». Они проникают и к владыке моря в его юрту.

Больше, чем далекое небо, чем подводное царство волнует авторов сказок Земля, а на Земле — мир зверей. Центральная тема всех новелл, сюжетная их основа — взаимоотношения людей и зверей. Да и могло ли быть иначе у жителей тайги — охотников и рыболовов? И вот перед нами развертывается целая серия удивительных для нас, людей современной европейской цивилизации, рассказов о «горных людях». Они — медведи, но вместе с тем и люди. В других «рубашках», как говорил Дерсу Узала. Медведь может обернуться человеком, человек может полюбить медведицу и тоже обернуться медведем, стать горным человеком. Ибо медведи — братья людям; они состоят в родстве друг с другом, как две разные, но родственные друг другу родовые общины.

По законам родового быта строятся фантастические представления о взаимоотношениях медведей и людей. И точно так же, по своему образу и подобию, складываются у человека представления о природе.

В сказках живут, мыслят, действуют, хотя и не могут двигаться, на благо или на гибель человеку, не только звери, но и растения, например, березы. Они могут заговорить человеческим языком, даже родить человека. Живут и мыслят камни; и, опять-таки, камни или березовые чурки могут превратиться в людей, а люди — окаменеть.

И совсем не удивительно, что в наших сказках так много сюжетов, общих для мирового сказочного фольклора. Их рождал древний родовой строй первобытных охотников. Поразительна схожесть сюжетов древних сказок. Одинокий младенец, герой-беглец Азмун, неведомо откуда плывет в страну народа нанай. Так же плывет на своем плоту якутский Эр-Соготох; или Саргон, царь Аккада, или библейский младенец Моисей, которого дочь фараона находит в корзинке в нильских камышах. Даже скиталец Одиссей, выброшенный морем на берег Итаки, — и тот у Гомера повторяет путь беглеца, изгнанника.

Мы знаем, в чем причина такого сходства судьбы мифических героев: речь шла когда-то не о царях, а о «культурных героях» — предках и родоначальниках. Старцы рода, первые его историки, отвечая на вопрос молодых, — откуда появился наш первопредок, — говорили: он приплыл с верховьев реки…

Еще удивительнее рассказ о морском хозяине Тайрнадзе. Он и впрямь похож на морского царя, у которого побывал Садко на Ильмень-озере. Так же богат, и так же прост, и так же бурно пляшет, поднимая штормы на море, под музыку нашего героя.