Амузия

– Ты давно на этом флэте? – спросил я, потому что больше не знал, что спросить.

– Однозначно меньше, чем та плесень, – Тома метнула взгляд на потолок. – Десять лет.

– Ты отсюда, из Владимира?

– Нет, я из Петербурга. Переехала, когда поступила, – она задумалась. – Я здесь тринадцать лет.

Тогда я понял, что она мач олдер. Я только в том году закончил универ.

– Ты училась здесь очно? – удивился я. – Почему здесь? Разве в Питере нет нормальных вузов? Или онлайн…

– Не выношу Петербург, – резко сказала она. – Владимир проще и изящнее.

– Наверное, – я шарил по руму взглядом в поисках свободного стула.

Было довольно темно, поэтому я не сразу понял, какой мэднесс был там с цветом. Мэйби, не заметил из-за бардака. Никогда такого не видел. Всё вперемешку. Там ведь были и её картины. Где-то были узнаваемы очертания предметов, но они были совсем фрики каларз. Люди зелёные, бананы красные, небо фиолетовое. Было похоже, что я попал в какую-то очень плохую декорацию. Или в древний нейроарт. Или в игру с глитчем. Стало немного не по себе. Снова подумал, что пора валить.

Тут я закончил с осмотром комнаты и поднял глаза на Тому. А она уже совсем нэйкед. Только в этой маечке.

Честно говоря, после всё как в тумане. Я подумал, что она, наверное, не только синестетик и монохроматик, но ещё и нимфоманка. Оказалось, я ошибся. В Тамаре вообще всё было не так, как казалось. Она была симпли крейзи. Только проблема в том, что сама себя считала нормальной. Может, поэтому она и стала всё это видеть? Потому что для неё это было частью её фриковатой нормы. Мэйби, поэтому отказалась верить в вариэйшнз. Тома ведь даже не испугалась. Это я чуть в штаны не наложил.

Невермайнд.

Домой я в тот день не вернулся.

Некст вик расстались с Анькой. Тогда я ещё не начал всё это слышать.

Когда всё случилось, я не сразу понял, что дело в гарнитуре. Я вообще тогда не соображал. Тома догадалась в ту же секунду. Я всё думаю, как так вышло, что только мы двое гот кранки? Остальные в группе ничего не заметили. Мэйби, она что-то сделала со мной тогда? Как-то сдвинула мой персепшен своей этой плесенью и таким внезапным сексом?

Ин шорт, в следующий раз мы увиделись только на митапе. Она писала мне всю неделю. Всякий кринж. Стыдно повторять. Да и это нот ё бизнес. Когда я предложил встретиться, перестала отвечать. У инвалидов всё было эз южал. Тома даже виду не подала, что между нами что-то произошло. Руку вырвала, когда я догнал её перед входом.

В тот день нам раздали гарнитуры. Может так быть, что мы стали восприимчивы из-за всей этой химии битвин ас? Вряд ли. Ху ноуз. Нот ми.

Глава 3. Тамар

Было начало октября, насколько я помню, одиннадцатое число. Я размышляла, не бросить ли занятия, поскольку они только ухудшали моё и без того скверное состояние, но решила дать шанс гарнитуре. Наш куратор потратил около полугода, чтобы обзавестись этими образцами. Мне повезло, что он заказал устройства в избытке, ведь я была новенькой.

В тот день я слушала Зимний путь Шуберта в исполнении Шмидта и Янсена. Различная музыка вызывает многообразные отклики моей синестезии. Классика и опера, как правило, окрашивают мир очень гармонично. Как оказалось, этот вариант цветной реальности в особенности близок к исходному. Если мне хочется чего-то более пронзительного или красочного, я слушаю джаз. Популярная музыка в этом смысле проигрывает. От неё цвет становится тусклым и плоским. Предпочитаю избегать грязную музыку. Если я и способна найти красоту в звучании, визуальное её отображение всё портит.

Мне по душе, как это исполнение Зимнего пути окрашивает осень. Немного мрачно, но с яркими солнечными просветами меж свинцовых туч. Горящие листья на фоне тёмного неба и влажных тротуаров.

Понимаете, я была полностью погружена в звук и цвет, когда Максим внезапно схватил меня за руку. Это дурная манера. При первой встрече он и вовсе фамильярно хлопнул меня по плечу. Я одёрнула руку в испуге и подняла на него глаза. В ушах по-прежнему исполнялась опера. Я видела, как двигались его губы, как порхали брови, но мне не хотелось прерывать «Лжеца». Благодаря Шуберту, Максим преобразился и уже не был настолько невзрачным. Оказалось, в то мгновение я увидела его приближенно таким, каким видит большинство. Спутанные длинные волосы стали насыщенными, блестящими, глаза зажглись переливающимся цветом. Если описать это в доступных вам понятиях, то он рыжеволос и зеленоглаз. Увиденный мной цвет в тот момент был самым достоверным, и он очень шёл ему.

Я прервала музыку, только когда мы зашли в помещение. Максим, по обыкновению, помог мне снять пальто. Это неожиданный жест для такого юного и непримечательного мужчины. Я посмотрела на него вновь, увы, теперь он был бесцветным.

– Благодарю. Прости, что не сняла наушники, я наслаждаюсь Шубертом.

– Ты не отвечала мне два дня! – голос у Максима совсем заурядный, никакой изюминки. Поэтому совершенно не отражается на восприятии цвета.