Ана Ананас и её криминальное прошлое

– А далее, вкуснейший кофе на кокосовом молоке, – добавил Динг. – Кофе наливается с небольшой высоты! Кофе варится в раскалённом песке и подаётся в горшочке. Внимание к посетителям подразумевается.

Ходжа подобрался ближе ко мне, слегка подвинув сидевшего рядом Бюдде, и положил руку на плечо:

– И каково будет мнение обо всём этом женщины?

– Женщины? – переспросила я. Тут до меня снова дошло, что единственная женщина в «Ибрагиме» это я.

Действительно, какое может быть мое мнение?

Бородатый мальчик, как бы он не был прилично одет, не показался мне таким уж к себе располагающим. Впрочем, не буду скрывать, своего будущего жениха я представляла похожим. В моих рассуждениях присутствовала логика принцессы. Наверняка, это из-за излишней бармалеистости собственного папы. Вообще-то я дико злопамятная. Ещё вчера была уверена, что выйду замуж за какого нибудь дикобраза, вроде собственного отца. А теперь с прошлым было покончено. С сегодняшнего утра представляла своего будущего жениха молодым, худеньким и ухоженным. Пускай он будет морщинистым, но с аккуратно подстриженной бородой. А вовсе не перевёрнутой вверх ногами кожаной рождественской ёлкой с соплями!

Но этот тип… Будь я даже самой дурацкой из всех принцесс, отшила бы Динга с порога!

9

– Вот где, чёрт побери, я буду пить настоящий кофе! – удовлетворённо крякнул лысый, забирая выигрыш у раздосадованного капитана.

Капитан Озбей вытирал масло, шевеля усами, как рак.

– Слышали, господин Шиш-Ибрагим? – наставительно говорил старикан, – Почему нельзя было заняться кофе раньше. Это так сложно? Да хоть бы и не было это сложным, почему бы не сделать так, как я хочу? Я ведь хожу сюда исключительно из-за лотереи.

– У нас тоже есть игровые автоматы, – шепнул ему на ухо Динго.

Тут капитан яростно защёлкал ножом о нож. Он включил шлифовальную машину и показал её мальчику Динго в качестве иллюстрации. Такой шлифовалкой принято снимать мясо с турецких кебабов. В руках профессионалов, таких, как папа Ходжи, процедура срезания мяса выглядит самой настоящей резней. Шлифовалка, направленная в вашу сторону – гамбургский намёк на то, что шуток здесь не понимают.

– Я выметаюсь, – заторопился бородатый мальчик-эрдельтерьер. – Но мы увидимся. Обязательно встретимся. С вами, господин Ибрагим нет, а со всеми остальными, надеюсь, да. Всем остальным – привет!

«Должно быть, настоящий кофе это неплохо» – подумала я, пытаясь чем-то запить «Женский пупок». Снизу пончик оказался уж больно непропечёным, а сверху уж очень сильно хрустел. Всё в нём кричало об экспериментальности.

Перед уходом, бородатый мальчик Динго положил очередную пачку листовок прямо на игровой автомат. В этом и заключалась его тайная цель. Уж больно рьяно все потом принялись разбирать эти листовки!

Папа Ходжи листовки проигнорировал. Он с гневом выключил плиту и вышел в подсобное помещение.

Вид оседающего на глазах торта пугал. Но появившийся из туалета Олли снова воодушевился.

– Ну надо же, – рассуждал он. – это уже второй пришёл. Или третий? Нет, второй, потому что сам пришёл… А, если сам пришёл, значит…

Ходжа цыкнул на Олли, показал на меня глазами. Открыв рот, он продемонстрировал с его помощью контуры ананаса.

– А-НА – прошептал Ходжа так чётко, что глаза его чуть было не вылетели из орбит. – А-НА. НАС. На последнем слоге он подавился.

– Что, – недовольно спрсила я.

– Папа, ты ананас в пиццу не клади, – крикнул Ходжа, – Все смеяться будут. Капитан тихим голосом ответил из-за штор:

– Не буду.

Олли сбежал в туалет. За водой. В третий раз. Спуск воды раздался незамедлительно. Олли всё не выходил и не выходил. Казалось, он был занят там чем-то другим. Звуки были такими, будто в туалете устраняли свидетелей. На самом деле это Олли разговаривал сам с собой.

Ходжа повесил на дверь табличку «Закрыто».

– Быстро дожевываем, – сказал он.

Бюдде не к месту попытался отвлечь меня рассказом о том, почему Ходжу называют профессором на самом деле. Барсук в это время отправился успокаивать капитана.

– А вот закроется «Шиш-Ибраги-и-и-им», – слышались через стенку завывания капитана. – А вот появится чёрт с граммофоном…

– Спокойно! – плач его перекрывали возгласы Барсука. – Чёрт с граммофоном ещё не пришел. Может и не придет никогда. И «Шиш-Ибрагим» никогда не закроется!

Ходжа, Бюдде и Олли пытались заглушить разговор, заходясь чудовищным кашлем, который они исполняли на манер канона «Братец Якоб». Готова поспорить, что все они были в сговоре!

Я всё доела, вытерла губы салфеткой и пробарабанила пальцами напоследок. Конечно, я убрала за собой. Ведь я была здесь единственной женщиной. И мне всегда было присуще чувство ответственности. Даже в таком странном заведении, как «ШишИбрагим», я аккуратно вытерла стол, и отнесла загаженую чашку в раковину. Убирать за другими побрезговала. Ходжа учинил целый на нервяке сущий потоп, в котором плавали обломки кораблекрушения – сухарей, фрикаделек и недоеденного пончика Конечно, в другой раз бы ему пришлось всё убрать. Что касается порядка в закусочной, папа у Ходжи и вправду был довольно строгий.