Ана, несовременный роман

Ана, смотрела на Буддиста, кивала. Смотрела на его немигающие открытые глаза – от такого взгляда поначалу становилось не по себе. Но после сегодняшнего кошмара Ана прониклась к Буддисту таким чувством, что ей было по себе. Доверие. Смотрела на светлые коротко стриженные уже поредевшие волосы с серебрящимися висками, на лучи-морщинки у глаз. «Сколько ему лет? Сложно сказать, больше тридцати, меньше сорока. Или чуть за сорок? Не поймешь».

– Вы меня слушаете? – Буддист одним точным движением вдавил сигарету в пепельницу, она погасла.

– Да, конечно. – Ана стряхнула пепел и лишние мысли.

– Вот, здесь я расписал, что и когда надо давать. На первую неделю лекарства я принесу, сейчас. А потом выпишу рецепты. Курить только здесь, чтобы дым не шел в комнату. Повязку на груди менять дважды в день. Протирать кожу одеколоном и… Нет, йодную сетку не надо. Будете втирать мазь. Очень осторожно. Я принесу. Нет, это китайская мазь, вы здесь не купите. Так, дальше. Пока никакого телевизора. Только музыка. Очень негромкая и спокойная. Я возьму несколько дисков, они помогут восстановиться. Надеюсь, очень быстро.

Ана продолжала кивать каждому второму слову.

– Ладно. Все обойдется. Уже поздно.

На этом слове раздался мелодичный звонок в прихожей.

– Так, это меня. – Буддист вернулся с мобильным телефоном.

«Да. Да, это я. Да. Да, понял. Может, утром? Я же сказал вам, что никуда не денусь. Да. Да. Хорошо. Я сейчас в своем подъезде, но не в своей квартире. Да, рядом с потерпевшим. Что? Хорошо. Как скажете. Не волнуйтесь и не пугайте. Я буду».

Буддист пустил тень улыбки по лицу.

– Что-то серьезное?

– Нет. Или да. Не знаю. Это милиция. Меня бережет. На самом деле можно было догадаться. Там все просто – пострадал не только ваш друг, но и люди, которые его били. Думаю, ничего страшного.

– Господи, столько у вас неприятностей!

– Нет. Это пустяки. Мне сейчас придется спуститься вниз. За мной приедет их машина. Не обращайте внимания, пусть играют в свои игры. Так, у нас мало времени. Это ключ от моей квартиры. Там никого нет, вы никого не потревожите. Дайте, пожалуйста, еще один лист бумаги. Так. От прихожей сразу направо, в большую комнату. Выключатель от двери справа. Дальше вторая секция стенки – там лекарства. Возьмите все, что надо, список у вас есть, найдете легко. Над этой секцией отделение. Да, сразу сверху. Там найдете мази. Возьмите вот такую, там два крупных иероглифа на коробке, вот такие. Не надо мазать густо, чуть-чуть берете на кончики пальцев и осторожно втираете в кожу. Сильно не нажимайте. Нет, не на всю поверхность, по точкам. Да, вот здесь, на груди. И здесь на спине. Дальше, здесь на затылке, здесь на руках, и еще четыре на ногах.

Буддист резкими штрихами, как художник, успел набросать и план квартиры, и расположение полок в стенке, и двойную фигуру человека – спереди и сзади – и каждую фигуру покрыл десятком точек. Ана только кивала, стараясь ничего не пропустить. Хотела сказать, что неудобно заходить в квартиру без хозяина, но знала, что Буддист ее оборвет и скажет, как надо, что правильно, что неправильно. И ослушаться его будет сложно. Просто невозможно.

– Хорошо. – Он продолжал думать и одновременно набрасывать на картину последние штрихи. – На первый день этого хватит, а потом я вас навещу. Посмотрим, уточним. И теперь мне надо быстро сделать звонок.

Ана рванулась к телефону, но Буддист с той же тенью улыбки ее остановил. Показал, что мобильник у него в руках.

«Сергей Васильевич. Ради бога, простите. Знаю, что уже очень поздно. Да, но… Не спите? Это плохо. Поговорим, да, при встрече поговорим. Но сейчас, как ни странно, хорошо, что не спите. Сейчас ваши орлы попросили меня зайти в NNN-ое отделение. Да, будет разговор. Нет, не натворил, вы знаете, я ничего не творю, если не просят. Это самозащита. Да, да. Самозащита. Думаю, справлюсь сам, но на всякий случай прошу подстраховать. Если есть возможность – лучше не сразу, только если я не позвоню в течение часа. Зачем? Ну, считайте это моей блажью. Хочу посмотреть на орлов в естественной среде. Что? Нет, е…ь их не надо. Нет, только если не позвоню. Потерпите еще часок? Славно! Спасибо. Спасибо».

Буддист сложил телефон и повернулся к Ане.

– Простите, Ана, за грубое слово. Когда говоришь с пациентом, приходится перенимать его язык, иначе… Ладно, вы человек здравый, все понимаете.

Ана вовсю улыбалась. Грубое слово сняло напряжение, что накатило на нее, когда Музыкант с сильно побитым лицом появился в дверях, когда Буддист его укладывал, останавливал кровь – из носа пошла, залила подушку – и резко говорил Ане, что надо делать. Как медсестре.

– А вы действительно ломаете себе руки, когда никто не видит?

Если бы Буддист умел изображать удивление, он бы, наверное, изобразил. Но вместо этого его брови чуть дрогнули – какая-то картина восстанавливалась по деталям. Через секунду брови дрогнули еще раз.

– А, вы про это? – Буддист левой кистью захватил правую и заломил руку до еле слышного хруста в суставе. – Нет, не ломаю. Разминаю. Ну, до завтра. Вернее, до сегодня.

* * *