Ана, несовременный роман

– Вот вам бумага, пишите, как было дело. – Орел попробовал пристально посмотреть в немигающие глаза Бута, но не выдержал взгляда и опять стал изучать бумажку своей бусинкой через стекло очков.

– Свидетельских показаний против меня нет. – Буддист оставался волшебно спокойным.

– Так, значит, хамим.

– Бросьте. – Буддист достал мобильник и, не спрашивая разрешения, нашел номер.

– Это вы кому, уважаемый?

– Вам лучше не знать. Вот карточка моего адвоката, если будут вопросы, обращайтесь к нему, он в курсе всех моих дел.

«Да, Сергей Васильевич. Спасибо, помощь не нужна. Отбой. Нет. Нет. Еще раз спасибо. А в среду я к вам зайду. В три нормально? Хорошо. Нет, нет, все в порядке. Они у вас славные. Берегут мирную почву у нас под ногами. Спасибо. Постарайтесь уснуть. Помните волшебное слово? Повторите раз двести, следите за дыханием. Будете, как младенец, до утра».

Орел несколько сконфузился, будто петух, что гнал курицу, но не догнал.

– Это какой Сергей Васильевич?

– Неважно. Верните мои документы.

* * *

Ана открыла глаза и снова очутилась на своей кухне. Так и не поняла, как успела уснуть.

– Простите, после бессонной ночи отрубилась. Простите. Вам вчера сильно досталось в милиции?

– Нет. В принципе, ничего и быть не могло. Я немного знаю законы.

– Да какие законы? Вы же вчера звонили какому-то высокому чину, насколько я поняла.

– Да, для страховки.

– Вот и я о том.

– О чем?

– Что у нас удивительная страна, где милиция – большее зло, чем бандиты.

– Не думаю. Не думаю, что у вас есть точное представление: сколько там падали, сколько честных людей. Относительно честных. Давайте без лишних эмоций, Ана. С милицией вы общаетесь только на дорогах, из окошка Фольцвагена.

– Откуда вы знаете, что у меня Фольцваген?

– В комнате лежат ключи. Но это неважно. Есть обывательское мнение, что милиция – сплошная мразь, а менты-герои живут в телевизоре. Это только часть правды. Хотя другая часть есть в ваших словах – подонков там, пожалуй, больше, чем следовало.

– Их вообще не должно быть.

– Это идеальная картина, такого ни в одной стране нет.

– Но у нас масштабы другие. Кстати, страховка вам помогла?

– Наверное, да. Но не понадобилась. Когда я понял, что меня не будут бить бутылкой по голове, дал отбой.

– Какой бутылкой?

– На сто процентов не уверен, это опять же домыслы и сплетни. Но сплетни настораживающие. Говорят, что у наших копов есть своя техника – порой бьют так, что практически ничего невозможно доказать. Да и некому. Если человеку в течение нескольких часов стучать по голове двухлитровой пластиковой бутылкой, он сойдет с ума. Просто и надолго. Навсегда.

– Ужасно. – Ану передернуло. – Я только что про это говорила. А что стало с этими, которые его били? – Ана чуть повернула голову в сторону комнаты.

– Вы действительно хотите это знать?

– Честно говоря, мне хотелось бы их засудить.

– Это не понадобится.

– Они что, уже мертвы?

– Нет. Уже наказаны. И, пожалуй, теперь у них появился шанс, как бы сказать без красивых слов, стать людьми. Стать людьми. Без красивых не получилось.

– В каком смысле?

– В прямом. Одного будут преследовать сильные головные боли, алкоголь будет их провоцировать. У другого – прогрессировать слепота с еще худшими головными болями.

Ана вытащила еще одну сигарету из пачки Буддиста. Саму себя не узнавала – обычно трепетно вежливая с малознакомыми людьми, она вела себя так, будто знала Бута с детства.

* * *

Ана не успела закурить, как из комнаты раздался счастливый крик.

Музыкант сидел в кровати. И разглядывал иголки в своей ладони.

– Господи, что вы со мной сделали? У меня такое чувство, что я спал лет двести.

– Ну хоть выспались?

– Вполне. А который сейчас час?

– Одиннадцать. Вы спали полчаса.

Музыкант улыбался, как ребенок. И пока Буддист вытаскивал иголки и протирал ладонь спиртом, ребенок не отпускал детское удивление, будто первый раз в жизни увидел фокусника.

– Хорошо, – Буддист подвел какой-то свой итог. – Если не возражаете, часов в восемь вечера я к вам снова зайду. А пока сестрой милосердия поработает Ана, она знает, что делать. Если будет скучно, послушайте музыку – вот, я принес несколько дисков. Это, собственно, не музыка, а так – набор звуков. Но они лечат. Телевизор смотреть не надо. И не позволяйте Ане много курить.

– Если не возражаете! – Музыкант попробовал передразнить слова Буддиста. Вообще, казалось, он впал в здоровое детство. – Да как я могу возражать? Столько хлопот и неприятностей из-за меня. Может мы…?

– Нет, спасибо, не надо.

– Да. Как скажете. – Музыкант виновато улыбнулся. – А играть можно? – Музыкант повел глазами в сторону Аниного пианино.

– Сегодня не стоит. А завтра – пожалуйста. Только до одиннадцати вечера. – Тень улыбки проскользнула по губам Бута. – И только до второго головокружения.

– Как до второго?

– Это просто. Первое может появиться случайно и, наверное, вас напугает. Не бойтесь. Ничего страшного у вас нет. А если придет второе, надо прилечь, хотя бы на полчаса. Значит, организм попросил небольшого отдыха.

Дверь легонько захлопнулась. Ана и Музыкант немного помолчали.