Анафем

Стлы и хорды сделаны из одного материала: волокон, которые могут сворачиваться в тугую спираль, становясь короткими, плотными и упругими, либо распрямляться в тонкую неэластичную нить. Зимой мы приказываем волокнам стлы сжаться: она становится короче, зато теплее за счёт воздуха в спиралях. Летом мы носим стлы длинными и тонкими. Точно так же хорда может превращаться в короткий канат или длинный шнурок.

Я раздул сферу до размеров головы, обмотал её стлой и обвязал хордой, затем вновь увеличил сферу, позволив стле расширяться вместе с ней. Сфера заняла всю ширину трещины: она могла двигаться вверх, но не могла упасть. Я немного протолкнул сферу вверх и снова раздул. Так я раздувал и проталкивал, раздувал и проталкивал по несколько дюймов за раз. Стенки были неровные, так что на самом деле это было сложнее, чем получается в рассказе. Однако постепенно я приноровился.

— Держу! — крикнул Бражж. Сфера, скребя по стенкам трещины, двинулась от меня. Мгновение я в панике ловил болтающийся конец хорды. Дальше я пропускал его через кулак, пока Бражж вытаскивал сферу из трещины. Теперь нас с ним соединяла хорда. Бражж вогнал нож в лёд и привязал хорду к рукояти — по крайней мере, так он мне сказал.

Мне не хотелось отвязываться от салазок, Ларо и Дага, но другого выхода не было. Я прикрепил хорду к шнуру у себя на поясе, потом освободился от него. Теперь я был избавлен от веса, тянувшего меня вниз; салазки вместе с Ларо и Дагом держались только на хорде. Бражж по моим объяснениям уменьшил сферу и кинул её мне. Я снова заклинил сферу между стенками и залез на неё верхом. Впервые с момента падения я не опирался на предмет, спасший мне жизнь. Я подглядел вниз и удостоверился, что это впрямь салазки, застрявшие в трещине, как палка в пасти чудовища. Перебираясь на сферу, я нечаянно сдвинул их, и через мгновение они ухнули вниз ещё футов на десять, где и застряли снова. Хорда была привязана к рукояти ножа, поэтому не соскользнула за ними. Я для страховки пропустил её через руку и выбрался из трещины, раздувая сферу, чтобы она выталкивала меня вверх. Как только я выбрался, мы вбили рядом с ножом мой импровизированный ледоруб и для страховки закрепили хорду за него тоже.

Сперва мы вытаскивали салазки, заставляя хорду сокращаться (упрощённый вариант храповика светителя Аблавана), но через несколько минут энергия в ней закончилась. На солнце она бы подзарядилась, но мы не могли ждать, да и в любом случае много энергии она запасать не умеет. Дальше мы тянули верёвку руками. После того как салазки поравнялись с краем трещины, дело пошло легче. Ещё через несколько мгновений мы увидели Ларо в голубом свете от насыпавшегося в трещину снега. Тело висело в воздухе; под ним болтался обрывок верёвки длиной не больше десяти футов с развязанным узлом на конце. Его хватило на то, чтобы увлечь меня, Ларо и салазки в щель, но рывка, когда салазки застряли, он не выдержал. После этого Даг упал на самое дно трещины и его засыпало снегом. Надеюсь, смерть была быстрее, чем предшествующее мучительное падение.

Бражж нехорошо поглядывал на меня, словно спрашивал: «Зачем мы это делаем?», но я продолжал тянуть, пока не вытащил тело Ларо из трещины.

Когда мы выкатили его на поверхность, он дёрнулся, застонал и произнёс имя своего божества.

Теперь я понял Бражжа. Он был рациональнее, быстрее соображал и наверняка задал себе вопрос: «Что мы будем делать, если Ларо жив?»

Несколько минут я просто лежал на спине, полумёртвый. Ушибы, заработанные в падении, внезапно разом дали о себе знать.

Ничего не оставалось, кроме как идти вперёд. Бражж не хотел тащить с собой раненого и в злобе нарезал вокруг нас круги, поглядывая вниз и прикидывая, доберётся ли в одиночку. Через несколько минут он решил остаться с нами — пока.

У Ларо было сломано бедро, голова в нескольких местах кровоточила. Кроме того, он долго пролежал под снегом и сейчас был в полубессознательном состоянии.

На одной его ноге болтался снегоступ. Я сделал из трубки лубок, затем раздул и расплющил на снегу сферу.

Сфера представляет собой пористую мембрану. Каждая пора — маленький насос, способный закачивать и откачивать воздух. Коэффициент эластичности сферы можно менять. Если сделать сферу жёсткой и накачать воздухом, она превращается в твёрдый шарик. Сейчас я, напротив, сделал её растяжимой и убрал почти весь воздух, потом разложил стлу и втянул на неё сдутую сферу. Дальше я окликнул Бражжа и мы вдвоём закатили на сферу Ларо. Тот вскрикивал, звал мать Когда мы выкатили его на поверхность, он дёрнулся, застонал и произнёс имя своего божества.

Теперь я понял Бражжа. Он был рациональнее, быстрее соображал и наверняка задал себе вопрос: «Что мы будем делать, если Ларо жив?»

Несколько минут я просто лежал на спине, полумёртвый. Ушибы, заработанные в падении, внезапно разом дали о себе знать.

Ничего не оставалось, кроме как идти вперёд. Бражж не хотел тащить с собой раненого и в злобе нарезал вокруг нас круги, поглядывая вниз и прикидывая, доберётся ли в одиночку. Через несколько минут он решил остаться с нами — пока.