Анафем

Красная линия вывела меня за последний из припаркованных грузотонов. Оставалась только одна машина, способная вместить ощутимых размеров ячейку: автобус, обклеенный яркими фототипиями ликующих игроков. Видимо, его реквизировали в казино. Я не мог поверить, что мне туда, но всякий раз, как я пытался обойти автобус, красная линия упрямо перестраивалась к нему. Так что я подошёл к боковой двери и заглянул внутрь. Там сидел водитель в военной форме, освещённый экраном своей жужулы.

– Эразмас из Эдхара? – сказал он, видимо, прочитав сигнал от моей бирки.

– Да.

– Приветствую тебя в ячейке триста семнадцать. – Водитель движением головы показал, чтобы я забирался внутрь. – Шестеро на месте, пятерых ждём, – пробормотал он, когда я проходил мимо него. – Рюкзак положишь на сиденье рядом с собой. Быстрей, быстрей.

В центральном проходе и на нижней стороне багажных полок была наклеена фосфоресцирующая лента, тускло освещавшая сиденья и людей на них. Первые два ряда занимали военные с жужулами, видимо, офицеры. Через несколько пустых рядов я увидел знакомое лицо – Самманна, – освещённое, как всегда, его супержужулой. Однако вместо того, чтобы по обыкновению ухмыльнуться, он только стрельнул глазами назад.

В темноте за ним я разглядел несколько рядов кресел: рядом с каждым рюкзаком сосредоточенно склонилась бритая голова.

Я остановился так резко, что инерция рюкзака чуть не сбила меня с ног. В голове пронеслось: «Идиот, ты впёрся не в тот автобус!» – а ноги хотели сами повернуть к выходу, пока водитель не закрыл дверь и не тронулся.

Тут я вспомнил, что он приветствовал меня по имени и велел заходить внутрь.

Я взглянул на Самманна. Он принял тот мученический вид, который только ита умеют изобразить по-настоящему, и пожал плечами.

Я бросил рюкзак на свободный ряд и сел, но прежде оглядел долистов. Это были фраа Оза, пе-эр, суура Вай – та, что зашивала меня леской, суура Эзма, выплясывавшая на площади Махща перед снайпером, и фраа Грато, своим телом заслонивший меня от вожака гытосов и позже его обезоруживший.

Некоторое время я сидел неподвижно, гадая, как подготовиться к тому, что нам предстоит, и желая, чтобы оно просто началось без всякой подготовки.

Следующим в автобус вошёл Джезри. Он увидел то же, что и я, и на его лице отразились сходные чувства, хоть и не такие сильные. Он уже пережил нечто подобное, когда его выбрали для полёта в космос, так что ему было не привыкать. Проходя мимо, он хлопнул меня по плечу.

– Рад, что мы вместе, мой фраа, – сказал он. – Лучшей компании, чтобы отправиться на тот свет, я бы и пожелать не мог.

Мне вспомнился наш разговор во время аперта.

– Ты получил, что хотел.

– Даже с избытком, – ответил он, плюхаясь на сиденье через проход от меня.

Через несколько минут к нам присоединился фраа Джад. Он сел один сразу за офицерами и кивнул мне. Я кивнул в ответ. Чуть позже долисты один за другим подошли к нему и засвидетельствовали своё почтение.

Вошли два ита – сперва девушка, потом парень. Они минут пять стояли рядом с Самманном, диктуя друг другу какие-то числа. Я уже думал, что у нас в ячейке будет три ита, но тут они вышли, и больше мы их не видели.

Фраа Арсибальт полминуты стоял в проходе рядом с водителем и размышлял, не броситься ли ему наутёк. Затем глубоко вдохнул, как будто хотел вобрать весь воздух в автобусе, решительно прошёл вдоль кресел и сел рядом с Джезри.

– Кому в этой истории положен именной витраж, так это мне, – сказал он.

– Может быть, твоим именем назовут орден или концент, – предположил я.

– Да, если к окончанию Пришествия они ещё будут существовать.

– Брось, мы – Гилеин теорический мир этих пришельцев! – воскликнул я. – Как они могут нас уничтожить?

– Сделав так, чтобы мы себя сами уничтожили.

– Поздравляю, – сказал Джезри. – Ты, Арсибальт, только что назначил себя штатным идеологом ячейки номер триста семнадцать.

Джезри не понял некоторых наших с Арсибальтом фраз, и мы принялись объяснять, что произошло на мессале. В середине рассказа по ступеням поднялся Жюль Верн Дюран, обвешанный сумками, бутылями и корзинами. Его наверняка приписали к нашей ячейке в последний момент – такого Ала предусмотреть не могла. С минуту он затравленно озирался, потом – если я правильно прочёл выражение его лица – заметно повеселел.

– Человек, чьё имя я ношу, был бы невероятно горд! – Латерранец двинулся по проходу, представляясь Жюлем каждому члену ячейки триста семнадцать по очереди. – Я буду счастлив умереть от голода рядом с такими достойными людьми!

– Видать, этого пришельца назвали в честь кого-то и впрямь выдающегося, – пробормотал Джезри, когда Жюль отошёл на пару рядов.

– Друг мой, в предстоящих нам приключениях я расскажу вам про него всё! – воскликнул Жюль, расслышавший слова Джезри; судя по всему, латерранец обладал незаурядным слухом.

– Десять на месте, одного ждём, – крикнул водитель кому-то, очевидно, стоящему у ступеней.

– Отлично! – произнёс знакомый голос. – Трогаемся!