Анафем

– Тро, – сказал Арсибальт.

– Да. Так Вселенная защищает себя – не позволяет нарушить причинные связи. Если вы пытаетесь сделать что-то, что даст вам возможность нарушить законы причины и следствия – вернуться в прошлое и убить своего дедушку…

– Вас просто выбрасывает в другую, отдельную причинно-следственную область? Потрясающе! – воскликнул Лодогир.

Латерранец кивнул.

– Вы перескакиваете в совершенно иное повествование, – сказал он, косясь на фраа Джада, – и причинность сохраняется.

– И, сдаётся, сейчас у них это вошло в привычку! – заметил Лодогир.

Жюль Верн Дюран задумался.

– Вы сказали «сейчас», как будто это произошло быстро и легко, но на самом деле между Первым пришествием, когда урнудцы открыли Тро, и Четвёртым, в котором мы все с вами живём, – лежит целая историческая эпоха. Первое пришествие длилось полтора века и оставило Тро в руинах.

– О небо! – воскликнул Лодогир. – Урнудцы и впрямь так ужасны?

– Не совсем. Но это была их первая попытка. Ни урнудцы, ни троанцы не дошли до такого глубокого понимания поликосмизма, как вы. Всё изумляло и потому внушало страх. Урнудцы слишком поспешно ввязались в троанскую политику. Результаты были катастрофические – большей частью по вине самих троанцев. Со временем «Дабан Урнуд» перестроили, чтобы на нём могли жить обе расы, и он отправился во второе межкосмическое путешествие. На Латерр он прибыл через пятьдесят лет после смерти Гёделя.

– Простите, но почему корабль пришлось так сильно перестраивать? – спросила Игнета Фораль.

– Отчасти по причине износа, – сказал Жюль Верн Дюран, – но главным образом – из-за еды. Каждая раса должна сама обеспечивать себя пищей – почему, ясно из опыта, поставленного фраа Эразмасом. – Он сделал паузу и оглядел мессал. – Теперь моя участь – умереть от голода среди изобилия, если ваши дипломаты не убедят командование «Дабан Урнуда» прислать еду, которую я могу переварить.

Трис (она вернулась в начале разговора) с возгласом: «Мы постараемся спасти оставшиеся латерранские припасы!» – выбежала на кухню.

Игнета Фораль сказала:

– Это будет первой темой любых наших дальнейших переговоров с Основанием.

– Спасибо, – ответил латерранец, – ибо для человека моего происхождения не может быть ничего унизительнее голодной смерти.

– Что случилось во Второе пришествие – на Латерр? – спросила суура Мойра.

– Я опущу подробности. Всё было не так плохо, как на Тро. Но в каждом космосе, который они посещают, случаются социальные катаклизмы. Пришествие длится от двадцати до двухсот лет. С вашей помощью или без неё, «Дабан Урнуд» будет полностью перестроен. Ни ваше общественное устройство, ни ваша религия в нынешнем виде не устоят. Будут войны. Когда корабль полетит в новое повествование, часть ваших соотечественников отправится на нём.

– Так, если я правильно понимаю, вы и покинули Латерр? – спросил Лодогир.

– О нет, не я. Мой прадед, – ответил гость. – Моя семья пережила путешествие на Фтос и Третье пришествие. Я родился на Фтосе. Здесь, вероятно, произойдёт нечто похожее.

– Если только, – сказала Игнета Фораль, – против нас не используют Сжигатель планет.

Я ещё только учился читать мимику латерранца, но почти не сомневался, что лицо Жюля Верна Дюрана исказил ужас.

– Это чудовищное оружие изобрели на Урнуде в пору великой войны, хотя, должен сознаться, у нас были сходные планы.

– У нас тоже, – сказала Мойра.

– Понимаете, в сознании каждого урнудца глубоко укоренено подозрение, что с каждым пришествием они попадают в более идеальный мир – более близкий к тому, что вы называете Гилеиным теорическим миром. Некогда пересказывать детали, но мне самому часто думалось, что Урнуд и Тро – менее совершенная версия Латерр, а Фтос для нас то же самое, что мы для Тро. Теперь мы попали в следующий мир, и Основание страшится, что жители Арба обладают качествами и способностями для нас не просто недоступными, но и непостижимыми. Оно крайне чутко относится ко всему, что представляется такими качествами…

– Отсюда высадка десанта и смелая военная хитрость, чтобы разузнать про инкантеров, – сказал Лодогир.

– И риторов, – напомнил ему Пафлагон.

Мойра рассмеялась:

– Снова политика Третьего разорения! Только бесконечно более опасная.

– И ваша… наша беда, что их не разубедить никакими силами, – сказал Жюль Верн Дюран.

– Быстро: Атамант и медная чаша? – спросил Лодогир.

– Был такой латерранский философ Эдмунд Гуссерль; он держал у себя на столе медную пепельницу, о которой упоминает в своём трактате, – сказал латерранец. Если я правильно прочёл выражение его лица, он немного смутился. – Я сильно приукрасил историю. Рассказ об исчезнувшей царапине, разумеется, придуман от начала до конца, чтобы вытянуть из вас, существуют ли на Арбе люди с такими же способностями.

– Как вы думаете, сработала ли уловка? – спросила Игнета Фораль.

– Ваша реакция ещё больше насторожила моё начальство. Мне приказали сегодня действовать более настойчиво.

– Но решение пока не принято.

– Я уверен, что они приняли его сейчас.