Анафем

Подъёмную силу должны были создавать три шармана и (позже) моток бечёвки. Скафандрам отводилась роль жилых отсеков, коек, туалетов, трапезных, аптек и развлекательных центров.

Но не клуатров. Космическое путешествие богато интересными моментами, однако уединённых раздумий оно не предусматривает. Во время аперта и позже, когда нас призвали, самый сильный культурный шок у меня вызвали жужулы. Не упомнить, сколько раз я восклицал про себя: «Слава Картазии, что я не прикован к этому кошмарному устройству!» Теперь мы постоянно находились в жужулах: суперультрамегажужулах, чей экран занимает всё поле зрения, динамики вставлены в уши, микрофоны передают каждое слово, каждый вдох внимательному слушателю на другом конце линии. Часть её была даже внутри меня: большой приёмопередатчик температуры.

Нам позволяли работать всего по два часа кряду, затем наступал обязательный перерыв. Телу для отдыха от физических усилий хватило бы одного перерыва из трёх. Как я постепенно догадывался, два других нам давали, чтоб душа отдохнула от неумолимого, ошеломляющего потока информации, закачиваемой в глаза и уши.

Как ни странно, в редкие минуты передышки мне хотелось одного: с кем-нибудь поговорить. По-человечески.

– Тулия? Ты здесь?

– Я возмущена, что ты ещё не уснул! – пошутила она. – Отстаёшь от расписания. Ну-ка, руки в ноги и спать!

Я не рассмеялся.

– Прости, – сказала она. – Что там?

– Ничего. Просто думаю.

– Ой-ой.

– Неужто на всём Арбе никто лучше нас не справился бы с этой миссией?

– Хм. Раз решение принято, значит, так и есть.

– Но как оно было принято? Погоди секундочку, я знаю: Ала пробила его через какой-то комитет.

– Может быть, ничего и не надо было пробивать, – сказала Тулия, и я улыбнулся брезгливости, с которой было произнесено последнее слово. – Но ты прав, без Алы тут не обошлось.

– Отлично. Она ничего не пробивала. Но вряд ли это были мягкие уговоры. Или рациональный диалог. С такими-то собеседниками.

– Ты даже не представляешь, насколько рациональны военные в критических ситуациях и насколько осмысленным становится диалог.

– Но военные должны были просто сказать: «Это дело для наших ребят. Десантников. Не для кучки инаков, беглого ита и голодного пришельца».

– Была… есть запасная команда, – призналась Тулия. – Кажется, сплошь из военных. Их готовили так же, как и вас.

– Так почему же всё-таки скафандры и шарманы достались нам?

– В какой-то мере из-за языка. Жюль Верн Дюран – бесценное достояние. Он говорит на орте, но не знает флукского. Значит, команда должна быть хотя бы отчасти ортоговорящей. Двуязычие чревато самыми разными накладками…

– Хм. То есть, вероятно, мы были запасными, пока на нас не свалился Жюль Верн Дюран…

– Он на вас не свалился, – напомнила Тулия. – Вы…

– Ладно, я о другом. Меня по-прежнему удивляет, как бонзы вообще стали рассматривать такую мысль, притом что у них есть астронавты и десантники. Настоящие профи, которые на этом деле собаку съели.

– Но, Раз, ты обучаем. Если «это дело» – управлять S3–35B и собирать холодное чёрное зеркало, ты в силах его освоить. Всю жизнь, с тех самых пор, как тебя собрали, ты тренировал мозги, чтобы стать обучаемым.

– Ну, может, тут и впрямь есть резон. – Я вспомнил немыслимое прежде зрелище: Арсибальта, включающего ядерный реактор.

– Но решающий довод – не знаю, конечно, как именно Ала его сформулировала, – что миссия в целом будет состоять не из одного полёта. Кто знает, что вам предстоит делать там, куда вы летите? И тут тебе придётся пустить в ход всё умение соображать, все знания, полученные с тех пор, как ты стал фидом.

– С тех пор, как я стал фидом… сейчас кажется, что это было давным-давно.

– Угу, – сказала она. – Я тоже недавно об этом думала. Как я прошла через лабиринт. Вышла на солнце. Прасуура Тамура взяла меня за руку и налила мне миску супа. И я помню, как собрали вас.

– Ты водила меня по матику, – сказал я, – как будто жила там уже сто лет. Я думал, ты не иначе как тысячелетница.

На другом конце линии Тулия шмыгнула носом, и я на минуту закрыл глаза. Скафандр был рассчитан на все выделительные функции организма, кроме слёз.

Каким же я был болваном, когда мечтал об отношениях с Тулией! Уж если с Алой сложно, то каково было бы с ней?

– Ты с Алой говоришь? У вас есть контакт? – спросил я.

– Наверное, если потребуется, я могу с ней связаться, – ответила Тулия. – Но ни разу не пробовала.

– Ты была занята.

– Да. Когда вашу ячейку запустили в космос, Алина ответственность сразу выросла. Думаю, ей некогда отвлекаться.

– Ну… надеюсь, она там сейчас придумывает, что нам делать, когда мы окажемся на месте.

– Уж это точно, – сказала Тулия. – Ты и представить себе не можешь, насколько серьёзно Ала воспринимает свою ответственность за… за то, что произошло.

– На самом деле, я примерно представляю. Знаю, она боится, что мы все погибнем. Но если бы она видела, как слаженно мы работаем, ей бы полегчало.