Анаконда

Двое детей Кеана до сих пор отличались завидным здоровьем. Неожиданно старший мальчик заболел желудком, и осложнениям, казалось, не будет конца. Когда острый период миновал, выяснилось, что ребенку очень помогает мед. Заметив это, Кеан умерил свою расточительность и решил запасти на зиму побольше целебных сотов.

Но, как известно, первое условие обильного медосбора — обзавестись итальянскими пчелами, а у Кеана водились лишь черные — скромные темные пчелы, с давних пор поселившиеся в сельве Мисьонес, откуда и сманил их Кеан.

Кеан не был богат и не мог разом, обновить всю пасеку, поэтому он выписал из Буэнос-Айреса матку итальянской породы и, рискуя оставить сиротами пчел своего самого сильного улья, убил черную царицу, поместив вместо нее золотистую итальянскую принцессу в коробочке из просахаренного картона, которую пчелы немедленно начали грызть.

Самое трудное для пчеловода — подсадить в улей чужую матку; если пчелы заподозрят, что пришелица не из их семьи, они ее уничтожат. Отсюда вышеописанная уловка, дающая сиротам время привыкнуть к жужжанию узурпаторши.

Пчелы Кеана приняли чужеземку с восторгом и ликованием, и вскоре хозяин пасеки любовался радостным полетом сверкающих на солнце итальянок.

Но итальянок ли? Ведь колечки брюшка у них не золотистые! Только тут Кеан сообразил, что выписал по забывчивости неоплодотворенную матку; отцом его новых пчел был обыкновенный темный трутень, а сами они, следовательно, — всего лишь помесь.

Стоило ли, однако, сетовать на забывчивость? Гибридные пчелы — хорошие сборщицы меда, они удивительно плодовиты, хотя в то же время донельзя раздражительны и легко пускают в ход жало. Как бы то ни было, Кеан созерцал их с нежностью, предвкушая изобилие меда.

II

В конце декабря «первак» — так называют первый рой пчеловоды — громко зажужжал на пасеке; возвращаясь из бананового сада, Кеан услышал шум издалека. Когда смотришь на большой рой, то сначала поражаешься, как столько пчел умещается в одном улье, а потом создается впечатление, что они будут роиться вечно. Бурный поток беглянок едва протискивался сквозь пятнадцатисантиметровую щель — так велик был рой. Кеан поспешно накачал воды в оросительный шланг и мелким дождичком осадил пчел на ветку мандаринового дерева.

Размеры роя внушали Кеану надежду, что улей больше не будет делиться. Однако через двенадцать дней на пасеке вновь раздалось призывное жужжание: «вторак», крутясь волчком, взмыл вверх и направился к лесу. Кеан помчался вдогонку; некоторое время он продирался сквозь чащу, не выпуская рой из виду, но наконец в изнеможении отстал, а пчелы продолжали свой танцующий полет над вершинами деревьев.

Когда пчелы роятся таким образом, не «привившись» предварительно гроздью на ветке дерева, это значит, что они летят к заранее разведанному дуплу. Подобное поведение никак не устраивало Кеана, и он напомнил своим компаньонкам взаимные обязательства сторон. В ответ пчелы дали ему понять, что подати медом они платят исправно, а на запрет роиться в договоре нет и намека.

Возражение было законным, и Кеану нечего было сказать. Однако он решил, если пчелы еще раз его прогневают, довести до их сведения непреложное отцовское право печься о здоровье сына, которое с уменьшением медовых запасов окажется под угрозой. А раз пчелы удирают, запасы неизбежно иссякнут.

И вот однажды, теплым февральским утром, оживленное жужжание пчел, их волнение и особая тревожная толчея подсказали Кеану, что очередной рой готовится к вылету. Кеан, недолго думая, смастерил так называемого «сторожа», чтобы помешать царице выбраться из улья. «Сторож» — это металлическая пластинка с дырочками, которые пропускают рабочих пчел, но задерживают более крупную матку. Простая, на первый взгляд, работа отняла у Кеана целый день, зато, когда стемнело, «сторож» был водворен у входа в улей.

Утро возвестило начало новых событий на пасеке. Кеан, бывший настороже, уселся с книгой в руках под мандариновым деревом; без четверти десять он увидел, как вылетел рой и, описывая в воздухе круги, стал удаляться, неистово жужжа. И хотя Кеан был уверен, что правильно выбрал диаметр отверстий, он на секунду усомнился в своем приборе. Вдруг, непонятно как, пчелы заметили, что царицы с ними нет. Кружение сразу замедлилось, и весь рой удрученный, вернулся в улей, чего и добивался Кеан. Испытывая все же легкие уколы совести, Кеан вечером открыл улей, желая лишний раз убедиться, что пчелам не тесно. Нет, улей не перенаселен: если в сотах заложено пятнадцать маточников, сулящих новые рои, то причиной тому — лихорадочная жажда странствий, которая порой овладевает пчелами и побуждает их роиться четыре, шесть и даже двенадцать раз подряд. Последний рой образуют в таких случаях одни молодые неплодные матки — сумасбродная авантюра лишенных трона принцесс, которые вернутся под вечер к родному дворцу и там будут уничтожены собственными кормилицами.