Анаконда

Вскоре после приезда Оргаса в Сан-Игнасио, когда он еще не возглавлял контору и жил на плато один-одинешенек, сооружая свою ежеподобную крышу, ему прислали приглашение от директора школы, который, как водится, почитал за особую честь приветствовать от имени всей школы столь просвещенную личность.

Оргас, как обычно, в синих брюках, сапогах и домотканой рубашке, отправился с визитом на следующее же утро. Но ему вздумалось идти лесом, и там он поймал большущую ящерицу, которую решил не убивать. А чтобы она не убежала, он обвязал ее туловище лианой. Так, с разорванным рукавом, волоча за собой свою пленницу, он вышел из лесу и зашагал прямо к школе, где у входа его уже ждали директор и учителя.

Ослы господина Буи тоже помогли составить об Оргасе такое мнение.

Буи был французом, прожил в этих краях уже тридцать лет и, чувствуя себя полноправным хозяином, позволял своей скотине свободно ходить, куда ей только хотелось, и опустошать убогие посевы соседей. Даже у самой тупоголовой ослицы из орд Буи хватало ума, чтобы часами раскачивать лбом проволоку, пока она не ослабнет. Колючей проволоки тогда еще не было, а когда она появилась, ослики Буи додумались до того, что ложились под самый нижний ряд и принимались елозить по земле до тех пор, пока не оказывались по другую сторону ограды. Впрочем, никто не жаловался: Буи был мировым судьей в Сан-Игнасио.

Когда приехал Оргас, Буи уже не был мировым судьей. Но его ослики этого не знали, и вечерами по-прежнему трусили по окрестным дорогам в поисках нежных всходов, на которые подолгу, с дрожащими губами и напряженно застывшими ушами, глядели сквозь ограду.

Оргас поначалу переносил эти опустошительные набеги терпеливо, правда, он натянул несколько лишних рядов проволоки, а иногда, ночами, босиком гонялся по росе за ослами, подходившими к самому его жилищу. Наконец он пошел к Буи жаловаться, и тот, немедленно созвав всех своих сыновей, строго наказал им как следует присматривать за скотиной, беспокоившей «бедненького господина Оргаса». После этого ослы продолжали свободно разгуливать, где только им хотелось, а Оргас ходил еще пару раз к молчаливому французу, который, охая и ахая, снова хлопал в ладоши, сзывая сыновей, и опять все оставалось по-прежнему.

Тогда Оргас повесил на дороге такое объявление:

«Осторожно! Трава на этом пастбище отравлена!»

Десять дней и ночей он отдыхал. А на одиннадцатую ночь снова послышался осторожный топот подбиравшихся к плато ослов и, чуть позже, хруст оборванных пальмовых листьев. Оргас, потеряв терпение, выскочил как был в нижнем белье и выстрелил в первого подвернувшегося под руку осла.

Наутро он послал к Буи мальчика сказать, что около сто дома на рассвете нашли мертвое животное. Сам Буи не пошел проверять достоверность этого невероятного события, а послал старшего сына, детину меланхоличного и длинного, как стебель пшеницы. Угрюмый парень прочел вывеску у входа и в очень скверном настроении поднялся на плато, где Оргас уже ждал его, сунув руки в карманы брюк. Едва поздоровавшись, Буи-сын подошел к мертвому ослу. Оргас сделал то же самое. Парень обошел труп пару раз, внимательно оглядывая его со всех сторон.

— Он действительно подох этой ночью… — пробормотал он наконец. — И с чего бы это?

На шее яснее ясного зияла на солнце огромная пулевая рана.

— Трудно сказать… Наверно, отравился, — спокойно ответил Оргас, не вынимая рук из карманов.

Ослики больше не появлялись на его усадьбе.

* * *

Целый год после назначения Оргаса начальником конторы весь Сан-Игнасио не переставал им возмущаться, потому что новый начальник, вопреки установившемуся порядку, разместил свою контору в пол-лиги от местечка. Там, в его домике, в комнатке с земляным полом, куда наружная галерея и большое мандариновое дерево* почти не пропускали света, посетителям всегда приходилось ждать минут десять: Оргаса то не было дома, то он долго отчищал руки от гудрона. Потом начальник наскоро записывал данные на первом попавшемся клочке бумаги и, опередив клиента, выбегал из комнаты, чтобы поскорее взобраться на крышу.

Надо правду сказать: никакого другого важного дела за первые четыре года своего пребывания в Мисьонес у Оргаса не было. Дожди в тех краях поливают так, что, уверяю вас, против них не устоит, пожалуй, и двойная железная кровля. А Оргас покрыл свою крышу дранкой, пропитанной всеми осенними ливнями. Растениям они не идут на пользу, а вот дранка, отданная во власть солнца и дождя, вздернула все свои свободные края и сделала крышу, как мы уже говорили, похожей на ежа.