Анализ фреймов. Эссе об организации повседневного опыта

Мы утверждали, что непрямая фабрикация, основанная на подброшенных, сконструированных или публично заявленных доказательствах, позволяет фабрикатору дискредитировать жертву в глазах других. Точно так же все происходит в ситуациях, когда обнаружение в ходе расследования, подслушивания или передачи конфиденциальной информации третьим лицом фактов, дискредитирующих жертву, дает возможность диктовать свою волю. В этом случае очевидно, что ложные факты наравне с правдивыми могут позволить их обладателю шантажировать жертву, то есть угрожать ей дискредитацией в глазах значимых людей в случае несогласия сделать то, что при обычных обстоятельствах она никогда не сделала бы (например, отдать деньги, раскрыть тайны своего босса, участвовать в ограблении собственного учреждения и т. д.). Равным образом так преодолевается и несогласие не делать чего-то такого, что в обычных условиях обязательно было бы сделано (например, разоблачение шантажиста)[272]. Такое принуждение (в отличие от принуждения под дулом пистолета) срабатывает даже в отсутствие шантажиста, что тактически особенно ценно.

Я уделил столько внимания непрямым фабрикациям потому, что они являются мостиком от построенных шулерами игральных домов к жизни простых людей. В повседневной жизни общественный облик, который человек день за днем демонстрирует окружающим, позволяет им делать некоторые выводы о его социальной значимости и моральных стандартах, важной частью которых являются открытость и искреннее признание собственных моральных изъянов. Если удастся показать, что одна из этих посылок неверна, то о человеке могут подумать, что он занимает ложное положение, что он позволяет, если не поощряет, окружающим жить в ложном мире как минимум в той степени, в какой их представления о нем составляют часть их мира. Таким образом, человеку можно ничего не фабриковать — ему можно вообще ничего не делать, — достаточно просто не соответствовать качествам и стандартам поведения, которых от него ожидают. Шантаж обычно строится на сокрытии (или фабрикации)[273] волнующих публику тайн, раскрытие которых заставит жертву отвечать перед законом и настроит против нее близких людей. Шантажист, конечно же, может черпать власть и из банальной непорядочности. А при той легкости, с которой можно спровоцировать недостойное поведение, подбросить ложные улики или дать ложные показания, настоящие тайны оказываются ненужными. Результата можно добиться даже тогда, когда жертва никого не обманывала, достаточно представить ее в ложном свете. Поэтому единственной причиной, по которой человек может с уверенностью продолжать считать, что окружающие знают, что он играет по правилам, является не то, что он играет по правилам — даже если это и в самом деле так, — а то, что нет никого, кто был бы заинтересован в том, чтобы сфабриковать дискредитирующую его информацию.

IV

До сих пор мы рассматривали только один способ сделать так, чтобы человек потерял представление о том, что происходит в действительности: его можно обмануть с добрыми или дурными намерениями. Более того, мы допускаем, что ослепленного человека легко одурачить, при этом его собственные действия, которые обычно приводят к реалистичной картине мира, только усиливают обман.

Здравый смысл подсказывает, что есть еще одна возможность: человек может обмануться из-за того, что «просто ошибся». Мы допускаем, что деятельность органов чувств человека может препятствовать получению им реалистической картины происходящего, и это извинительно, но лишь при условии, что в его ошибке повинно какое-то специфическое обстоятельство и что человек остается открытым для корректирующей информации, которую мир (как мы думаем) ему скоро предоставит. (Действительно, вера в то, что истина рано или поздно откроется, является основополагающим элементом в космологии западного человека.) Здесь можно говорить об «иллюзии». Таким образом, существуют обманы и иллюзии.

При размышлениях о благонамеренных и эксплуататорских фабрикациях кажется естественным и очевидным, что обманщики и обманутые — разные люди, иначе невозможны ни сокрытие стратегической информации, ни предъявления ложных фактов, да и никакая фабрикация не устоит перед дискредитацией. Но при тщательном рассмотрении иллюзий и обманов приходится отказываться от этой точки зрения.