Анализы. Что означают результаты исследований

Для того чтобы заражение перешло в болезнь, одного микроба или вируса мало. Обычно «одинокий койот» при попытке начать заражение непременно наткнется на шерифа и получит пулю[116], если перед этим не угодит в «волчий капкан», не вляпается в лужу с «вонючим секретом скунса» или случайно не зацепит нитку с привязанным колокольчиком… А обычно ведь так и происходит. Слизистые оболочки, кроме того что на них уже обитают «мигранты-резиденты», еще и хорошенько удобрены различными выделениями тучных клеток, интерфероном лимфоцитов, неспецифическими иммуноглобулинами класса А, куда не вляпаться одинокому микробу или вирусу просто невозможно. Значит, локальное заражение может произойти только в том случае, если атаковать какой-то участок будут сотни тысяч или даже миллионы микробов или вирусов. Такое количество нужно для того, чтобы массой, как китайская армия, задавить погранцев и проломить неспецифическую защиту. А отвоевав небольшой (не больше 1 мм²) участочек слизистой оболочки, постараться закрепиться, перебив при этом и мигрантов-резидентов[117].

Если в организме этот агрессор ранее не бывал, действия иммунитета развиваются следующим образом.

Используется вся неспецифическая защита, какая есть в ближайшем окружении: все дежурные лейкоциты, лимфоциты, тучные клетки, эозинофилы и базофилы. Ткани наполняются различными биохимическими ядами, но только локально, и площадь этой реакции превышает площадь захваченной территории в несколько сотен раз, то есть если поле драки 1 мм², то площадь первичной реакции не превышает 1 см².

Хитрый агрессор съедает все, до чего может дотянуться: белки, жиры, сахар, при этом активно выпускает токсины, которые должны или усыпить наших защитников, или убить их — тут миндальничать некогда. Война идет не на жизнь, а на смерть. Если мощность экзотоксинов (внешних) достаточна, то микроб продолжает расчищать себе место будущего жительства, убивает клетки слизистой оболочки, пытаясь прорваться как можно глубже. Человек при этом испытывает легкий дискомфорт, зуд, жжение, незначительную боль, если в зоне боевых действий оказывается болевой рецептор.

По времени этот процесс занимает несколько минут, в тканях накапливаются продукты распада клеток и погибших микробов, по лимфатическим сосудам эти молекулы достигают ближнего лимфатического узла — обычно 10–15 минут для этого достаточно. За это время микробов уже в миллион раз больше, чем было в самом начале атаки, и они продолжают размножаться. Соседние бокаловидные клетки в раздражении активно выделяют слизь, стараясь потоком этой липкой жидкости смыть микробы и трупный яд. Тучные клетки выбрасывают гистамин, простагландины, пропердин, калликреин и другие вещества — все они называются обобщенно медиаторами (посредниками) воспаления. Их задача — перекрыть окружающие вены, лимфатические сосуды, артерии — уменьшить подачу кислорода и сахара в зону воспаления, чтобы за счет накопления лизосомальных ферментов, очень любящих воду, усиливался отек, также называемый перифокальным: получается, что как бы водяной вал окружает место воспаления.

За ближайшие полчаса к месту боя приходят регулярные части из нейтрофилов и лимфоцитов. Это обычно сегментоядерные гранулоциты, микрофаги и моноциты-макрофаги. Они отличаются не только размерами и формой ядра, но и способностью к выживанию, а также основной задачей[118]. Нейтрофилы бросаются в бой и начинают пожирать микробов, проглатывая их — фагоцитируя. Заключая в прозрачные пузыри — лизосомы, где с помощью специальных ядов — ферментов, стараются убить врагов. Добавлю, что часто это получается весьма неплохо, но есть несколько возбудителей с очень плотной шкурой, которым эти ферменты-яды как слону дробина. Например, микобактерии туберкулеза, проказы, палочки чумы и сибирской язвы. Не случайно эти бациллы относят к опасным и особо опасным инфекциям.

Чем же заняты моноциты? Они тоже фагоцитируют микробов, но как истинные спецназовцы понимают: это не просто враг. Это, во-первых, незнакомый враг, а значит — язык. Его нужно доставить в штаб на допрос, на осмотр криминалисту. А где у нас штаб? Правильно — в лимфатическом узле. И не надо думать, что один моноцит тащит одинокую тушку микроба в единственный лимфатический узел. Сотни моноцитов, кто целиком, кто частями, а кто и живехонького волокут по лимфатическому сосуду «языков» в «штаб», на полпути их уже встречает криминалист из оседлых дендритных лимфоцитов типа Т. Почему он так называется? Потому что эта амеба засела у себя «в кабинете», а щупальца выпустила «в коридор» (сосуд), где и встречает всех разведчиков с антигенами.