Аналогичный мир – 2

Жариков захлопнул и убрал тетради в сейф. Но медлил закрыть дверцу. Стоял и смотрел на выстроившиеся на полке книги и брошюры. Какой талант и какое холодное циничное презрение к людям! Создание программы, методик, инструментария для превращения людей в… как там, в нашумевшей когда-то очередной фантастике-страшилке? А, вспомнил! Биороботы, а если по-простому, живые куклы. Заводные куклы, бездумные и бездушные механические игрушки, которыми так любили баловаться в позапрошлом веке. Расчеловечение как форма садизма? Не единичный случай, а развитая система. Как воронка, втягивающая в себя надзирателей, клиентов и клиенток Паласов, врачей, инженеров, конструкторов, фармацевтов… Или… Кому и за что мстил доктор Шерман?

Жариков захлопнул и запер сейф, закрыл и запер шкаф-футляр, привычно, как всегда перед уходом, оглядел стол. Теперь… теперь к Чаку и Гэбу.

Он вышел в коридор и быстро, уверенно, как ходил всегда, если только не беседовал с кем-то — ведь многим легче говорить, двигаясь — пошёл по коридору.

Чак, как всегда, лежал на спине, разглядывая потолок. Больше нечем заняться. Иногда он двигал плечами, чтобы руки, безвольно ёрзая по одеялу, ощутили его. Да, чувствительность кожи вернулась, но как лежали они мёртвыми, так и лежат. Он ни на что уже не надеялся. Не хотел надеяться. Каждая надежда слишком страшно заканчивалась разочарованием.

— Перестелить тебе?

Он повернул голову и улыбнулся. Не смог не ответить плутовской улыбке Андрея.

— Нет, пока не надо, — и, помедлив, вытолкнул: — Ты дежуришь? Зайди.

— Нет, — Андрей открыл дверь и вошёл.

На нём были армейские брюки и ботинки, рубашка в красно-жёлтую клетку. Чак жадно разглядывал его.

— Ты чего так смотришь? — удивился Андрей.

— Давно без халата никого не видел, — признался Чак.

— Я ж не на дежурстве, — объяснил Андрей, усаживаясь возле кровати. — Ты как?

Чак скривил губы.

— Как видишь. Гэб чего замолчал? Парализовало?

Андрей кивнул, и лицо его стало угрюмо-озабоченным. Чак насмешливо сощурил глаза.

— И чего ты так за нас переживаешь, а? Сказать тебе, сколько таких как ты, я забил?

Андрей удивлённо посмотрел на него.

— Ты чего задираешься? Опять, что ли, руки заболели?

— Телок ты. Безобидный, — хмыкнул Чак. — Тебе чего ни скажи, ты на всё согласный.

— Не дури.

— Ну да, скажешь, что нет?! Ты ж сам говорил, я слышал, тот беляк, что тебя зимой мордовал, тут же. Лечится. Ты ему хоть по морде смазал? И не хлопай ресницами, — Чак зло дёрнул углом рта. — Я ж знаю, втихаря и вы умеете. Не так уж вы врачей боитесь, когда надо счёты свести, что, нет? Так своих можете, а на беляка кишка тонка?

— Чак, — тихо сказал Андрей, — он не узнал меня. Я иногда думаю, вспоминаю. И не могу понять…

— Чего? Беляков? Все они сволочи, — убеждённо сказал Чак. — Ладно. Что я про… таких, как ты, сказал… ты… ты пойми, я ж по приказу…

— Я понимаю, — кивнул Андрей. — Но… ты так ненавидишь белых, и раньше ненавидел, так? — Чак кивнул. — И выполнял их приказы. Почему?

— А ты? Любишь их, что ли?

— Тех? — Андрей мотнул головой, словно указывая на нечто, оставшееся там, за стеной. — Нет, конечно. И остальные все наши. И я не могу понять…

— Тут не понимать, а давить их, сволочей, надо! — сорвался на крик Чак.

Андрей вдруг положил ему ладонь на плечо.

— Тихо…

— Чего? — камерным шёпотом спросил Чак.

— Идёт кто-то, — так же ответил Андрей. — Чужие шаги, я не знаю…

Дверь открылась тихо, без стука, и в палату вошёл мужчина в белом халате, накинутом на плечи поверх аккуратного тёмно-синего костюма. Андрей вгляделся в него и встал, улыбаясь.

— Добрый день, вы ищете доктора Жарикова?

Для спокойствия Чака он говорил по-английски, и мужчина ответил на том же языке.

— Добрый день, но я уже нашёл, кого искал.

Андрей пожал плечами, обернулся к Чаку и застыл. Чёрное лицо Чака стало мертвенно-серым. Таким перепуганным Андрей его ещё не видел. Чак вжимался в постель, растекался по ней, беззвучно шевеля дрожащими губами. Андрей перевёл взгляд на вошедшего и шагнул вперёд, заслоняя собой кровать с Чаком.

— Вы… я же знаю вас. Вы лежали у нас, в боксе. Вы… — Андрей на секунду задумался, сведя брови, и улыбнулся. — Вы Николай Северин, вас ещё Никласом называли.

— Верно, — по губам Никласа скользнула улыбка. — Я тоже помню тебя.

— Зачем вы пугаете его? — тихо сказал Андрей. — Он же больной.

— Он просто узнал меня, — Никлас мягко положил руку на плечо Андрея, нажал, отодвигая. Спружинив всем телом, Андрей остался стоять.

— Сэр, вы могли и обознаться, — начал он.

— Палач и жертва всегда узнают друг друга, — спокойно сказал Никлас.

Чак издал невнятный хрипящий звук.

— Он был рабом! — в отчаянии крикнул Андрей, рассчитывая криком позвать дежуривших Фила и Анта. — Он… он выполнял приказ!

Светлые серо-голубые глаза смотрят на Андрея с мягкой насмешкой. И Андрей быстро продолжил:

— Виноваты те, кто приказывал, а не он. Он… он горел. Вы не знаете, какая это боль…

— Любая боль болит…

— Сэр, — прохрипел Чак, — не трогайте его, он ни при чём, уйди, Андре, он спальник, сэр, он не виноват.

— Будто ты виноват, — бросил, не оборачиваясь, Андрей.