Аналогичный мир – 2

Тим ещё попетлял по улицам, проверяясь. Но за ним никто не шёл, и взгляда на себе он больше не чувствовал. Потому, высмотрев маленькую фруктовую лавку, рискнул туда зайти. Обслужили его не слишком приветливо, но без обсчёта и подсовывания гнилья. Два апельсина, два больших яблока, две груши, два банана, гроздь винограда. И пакет-корзинка, куда ему всё это уложили. Тим расплатился и вышел. С таким пакетом ему уже только домой. Да и деньги кончились. Больше полусотни фрукты стоили. Ну, теперь ноги в руки, в темпе и не оглядываясь. Хотя, это только говорится так, а смотреть надо вперёд, назад, по сторонам и под ноги. Если хочешь дойти куда надо и без потерь и задержек. Везёт же ему на встречи… как утопленнику. Мордатый, теперь Армонти… ещё на Старого Хозяина нарваться осталось. Как раз главный особняк здесь. Тима передёрнуло при этой мысли, и он прибавил шагу.

Идти опять через развалины Тим не рискнул. Хоть ещё и не вечер, но у него руки теперь связаны пакетом. Он шёл быстро, стараясь не раскачивать пакет. Всего по два, а гроздь такая большая, что и Зина поест. Как там со временем. Ага, к концу молока он успеет. И до ужина они посидят у себя — он невольно улыбнулся — отпразднуют. А после ужина… да, с Морозом поговорит. Всё-таки по этой части парень поопытней его. Русские ведь не такие, как остальные белые, не совсем такие. Он не хочет обижать Зину, а женщины обижаются легко и на сущие пустяки. А вдруг серьги и кольцо не понравятся? Или кольцо не подойдёт по размеру, а уши не проколоты… И она обидится, что он такоц невнимательный, не заметил. Но… но ничего изменить уже нельзя. Ладно, как-нибудь…

Миновав угловой магазинчик, он оглянулся, проверяясь в последний раз. Нет, всё чисто. А вон и ворота видны. Тим переложил пакет в левую руку, и достал пропуск. И толкнул дверь проходной с чувством, что вернулся домой.

Когда он вышел на плац, из дверей столовой вываливалась детская гомонящая толпа. Общий гомон прорезал крик:

— Пап-ка-а-а-а!!!

И Тим увидел. Бегущих к нему Дима, Катю и Зину. Он сглотнул, сталкивая вниз подскочивший к горлу комок, и, улыбаясь, пошёл навстречу. Дети с разбегу ткнулись в его ноги. Зина как-то очень ловко взяла у него пакет, и он смог их обоих по очереди поднять и подкинуть в воздух. Он видел, как Мороз и некоторые другие мужчины в лагере делали так со своими детьми, и все это одобряли, так что… Дим упоённо визжал и заливался смехом, даже Катя заулыбалась.

— Пап, а это чего? — оказавшись на земле, Дим обратил внимание на пакет. — Это ты купил, да?

— Да, — кивнул Тим, забирая пакет обратно у Зины. — Пошли домой, там откроем.

— Ну, не здесь же, — солидно сказал Дим, беря Катю за руку. — Налетят ещё, проугощаемся.

Зина уже совсем свободно взяла Тима под руку и пошла рядом, гордо оглядывая встречных. Но сегодня опять два автобуса пришло, знакомых совсем не видно, даже обидно. Ну, ничего, завтра она стирать пойдёт, и уж там-то…

Они пришли в свой отсек. Тим поставил пакет на тумбочку и стал расстёгивать куртку. Зина, очень ловко управляясь в тесноте пространства между койками, раздела Катю, помогла Диму повесить пальтишко и шапку, разделась сама. В этой суете Тим переложил коробочку с кольцом и серёжками в нагрудный карман рубашки, а кастет… все его вещи были убраны и разбираться, что теперь где, некогда, так что кастет остался лежать в кармане куртки.

— Ну вот, — сказала Зина. — Мы готовы.

Она сидела на койке Кати, обнимая Катю и Дима, сидящих по обе стороны от неё, и все трое, улыбаясь, смотрели на Тима. Он ответил им улыбкой и спросил, как, ещё до всего, мальчишкой, домашним рабом, видел раздачу хозяином подарков на Рождество:

— Съедобное или несъедобное?

Дим ахнул:

— Вот здоровско! А сразу?

— Нет, — сказала Зина. — Сразу нельзя, да?

Тим невольно кивнул.

— Съедобное, — пискнула Катя.

Тим открыл пакет и достал лежащий сверху белый лоток с виноградной гроздью.

В наступившей тишине Катя тихонько спросила:

— Мам, а оно настоящее?

— Конечно, настоящее, — вздохнула Зина. — Это же виноград. Я сейчас помою…

— Это ещё не всё, — остановил её Тим.

Его словно несло. Все страхи, что он скажет и сделает что-то не так, куда-то исчезли. Он доставал и выкладывал на тумбочку фрукты, и ахи, вздохи и взвизги — даже Катю стало слышно — восхищённых зрителей только пьянили его. Опустевший пакет он положил на свою койку. Горка фруктов на тумбочке была яркой и словно светящейся. Победно оглядев Дима, Зину и Катю, Тим повторил:

— Это ещё не всё.

— Теперь несъедобное, да? — догадался Дим.

— Да.

Тим отстегнул клапаны на накладных карманах на брючинах чуть выше колен и достал куклу и машинку. Протянул их детям. Но если Дим сам подставил ладони, принимая прозрачный пакетик, то Катя, словно испугавшись, только крепче уцепилась за Зину, и Тим положил куклу ей на колени. Улыбнулся Зине и достал из кармана рубашки коробочку, протянул ей.

— Это… — у него вдруг пересохло в горле, а вся смелость куда-то улетучилась. — Это тебе.

— Ой, — Зина растерянно смотрела на него, — как это?

— Это тебе, — повторил Тим и, как Кате, положил коробочку ей на колени.