Анарео (СИ)

Попасть в невидимую цель оказалось труднее, чем забраться на чан. Ему пришлось еще дважды спускаться вниз, прежде чем костер на дне затрещал и выпустил сноп искр. Оброненные поленья поднимать не стал — стоило приберечь силы.

Теперь вода. Конечно, Рист мог просто спрыгнуть внутрь, но мочить обувь ему не хотелось. Поэтому он вначале завис над чаном, упершись ногами в противоположные стенки, а затем, стараясь делать это как можно медленнее, перегнулся вниз.

Вода была достаточно высоко. Напившись, мальчишка вернулся тем же путем и лег у порога, свернувшись калачиком. Там он пролежал около часа, прежде чем сон сморил его.

… Холод, незаметно подкравшийся со стороны двери, разбудил его.

Лихорадочно вцепившись в пол, он быстро пополз вперед. Чан с костром стал заметно холоднее. При мысли о том, что огонь мог потухнуть, у Риста свело шею.

Котел с водой преподнес не менее неприятный сюрприз. Перегнувшись, парнишка не нашел влаги там, где она была в предыдущий раз.

Чтобы отыскать течь, пришлось снимать обувь и долго шарить ладонями по холодному железному дну, сидя по пояс в ледяной воде.

Когда Рист заткнул маленькую дырочку двумя поленьями, вставив их в упор между стенками, и вылез обратно, ему хотелось умереть.

Недовольно бурчащий живот напомнил про оладью, недоеденную последним домашним утром.

Дрова кончились на четвертый день. Те, что уронил, мальчишка поднять не смог, как ни старался.

Вода ушла на пятые сутки. Рист так и не понял — то ли открылась старая течь, то ли была другая, меньше размером. Он лежал на голом полу, сжавшись в клубок и дрожа от холода, и изо всех сил старался не заплакать.

Сколько времени прошло с тех пор, как ушел тот человек, было неясно. Сколько еще ждать?

«Если станет совсем тяжко — что ж, ты вправе сам выбрать свой конец».

Мальчишка зашмыгал носом. Яма казалась куда страшнее и голода, и холода, и жажды, вместе взятых.

Шершавый, высохший язык словно прилип к небу. Он едва смог высунуть его, чтобы облизать спекшиеся губы вязкой, еле сочащейся слюной.

* * *

Очнувшись от тяжелого сна, Рист с трудом разлепил обезвоженные губы. Жар, нестерпимый жар сушил тело; рот словно ссохся и никак не желал выдавить из себя хоть немного влаги.

Светлые сумерки — вечер или утро? Небо затянуло пасмурной пеленой.

Он сбросил плащ. Тело горело лихорадкой, плечо жгло, словно раскаленным железом. Рист сдернул повязку. Так и есть: рана до безобразия распухла, края её разошлись и отекли.

Нужно было идти вперед. Нужна была вода.

Страж встал, опираясь на дерево. Толкнул непослушное тело вперед. К горлу подступила дурнота — непохожая на приступы тошноты от антарской магии, она, тем не менее, кружила голову, мешая двигаться дальше.

Он смог преодолеть с два десятка пятнистых стволов.

Подул сильный ветер. Синие тучи быстро наползали с востока, пожирая слабый, еще тлеющий свет.

Рист остановился и рухнул на колени. Вынул кинжал и принялся ковырять мягкую, податливую почву.

Первые капли дождя упали, когда ямка была полностью застелена опавшими листьями. Тогда страж лег рядом и прижался губами к пока еще сухой листве.

Глава восемнадцатая

Ночь выдалась тяжелой.

Грета никогда прежде не спала на голой, холодной земле; ей поминутно мерещилась погоня, и она ворочалась с боку на бок, пытаясь уснуть и вздрагивая от малейшего шороха. Небольшой перелесок, который антар выбрала для ночлега, хорошо просматривался со всех сторон, но это все равно было лучше, чем грязная, пустая дорога, блестевшая подмерзшей сырой глиной в лунном свете.

Когда забрезжили слабые серые рассветные сумерки, она поднялась с постели из опавших листьев, набросила плащ, служивший ей одеялом, и двинулась вперед — в беспросветную утреннюю туманную хмарь. Отсыревшие еще вечером ботинки ощущались лишней, давящей ношей на ногах, но идти босиком по ледяной от ночного заморозка глине казалось настоящим смертоубийством. Плащ, подаренный стражем, сохранял то немногое тепло, которое давало девичье тело — без него Грета давно сорвалась бы в пропасть отчаяния и безысходности.

По обеим сторонам дороги теперь тянулись черные поля — пшеницу уже убрали, и на неприкрытой земле местами валялись сломанные, жухлые колосья. Кое-где можно было заметить мелких птиц; они склевывали ту малую часть зерна, которую местные жители бросили догнивать. Равнина с нераспаханными колдобинами простиралась почти до горизонта, но антар хорошо помнила, что впереди, километров через сорок, лежала деревня со странным названием Тритам.

Если только она, убегая от стражей, не ошиблась дорогой.

Когда на границе хмурого неба и темных полей показалась деревня, Грета уже изо всех сил топала, чтобы хоть как-то согреть окоченевшие ступни.