Анархия и демократия

«Художники, – сетует Уолтер, – объективно не верят, что технология это хорошая штука». Меня мало волнует, во что верят художники, особенно если Альтер является типичным художником, но приписываемое им отношение делает им честь. Я бы подумал, что это и есть обнозис, игнорирование очевидного, – верить в технологию «объективно», не как в средство достижения цели или в самоцель, а как в нечто чрезвычайно важное, но никому не нужное. Искусство ради искусства – это спорный принцип, но он хотя бы производит искусство, кого-то радующее своей красотой. Технология ради технологии не имеет никакого смысла, как франкенштейновский монстр. Если принцип технологии ради технологии не является противоположным разумности, то я тогда не знаю, что есть разумное, и я бы предпочёл не знать.

Анархо-коммунистские охотники-собиратели (а они ведь именно такие) прошлого и настоящего очень важны. Не (обязательно) потому, что они преуспевают в адаптации к своим специфическим условиям, которые по определению не поддаются обобщению. Они важны потому, что показывают, что жизнь когда-то была и может быть принципиально другой. Смысл не в том, чтобы восстановить тот образ жизни (хотя можно найти основания и для этого), но чтобы понять возможность уклада жизни, абсолютно противоположного нашему, уклада, который в самом деле существовал миллион лет, а значит и другие жизненные уклады, противоположные сегодняшнему, тоже вполне реальны.

Для человека XXI века, шизоидного по части вкуса и личных качеств, у Альтера крайне устаревший словарный запас. Он полагает, что невнятный детский лепет, состоящий из слов «хорошо» и «плохо», значит нечто больше, чем «мне нравится» и «мне не нравится», но даже если они и значат что-то большее, то до читателя он этого не доносит. Он обвиняет выбранных для себя врагов в «инфантилизме и мстительности по отношению к родителям», отзываясь эхом, соответственно, авторитарному Ленину (см. «Детская болезнь “левизны” в коммунизме») и Фрейду. Типичный футурист – а первые футуристы исповедовали фашизм[58] – он отстал от нас на целый век за спинами Гейзенберга и Ницше. Морализм ретрограден. Тебе что-то нужно от меня? Не говори, что ты «прав», а я «нет», мне наплевать, что любит Бог или Санта Клаус, и неважно, порочный я или приятный. Просто объясни, что тебе нужно из моего и почему я должен с тобой поделиться. Не гарантирую, что мы договоримся, но чёткая формулировка с последующим обсуждением – это единственная возможность урегулировать спор без принуждения. Как говорил Прудон: «Мне не нужны законы, но я готов торговаться».

Альтер цепляется за «объективную реальность» – сущность далеко не застывшую – с таким же рвением, как ребёнок стискивает руку матери. Это рвение, в случае Альтера и детей всех возрастов, всегда оттеняется страхом. Альтер (цитирую Клиффорда Гирца[59]): «…боится, что реальность ускользнёт, если мы в неё накрепко не поверим». Он никогда не будет страдать от Эдипова комплекса, потому что не дорастёт до него. Он воспринимает мир только как заводной механизм. Солнечная система для него планетарий. Он не толерантен к двусмысленности, относительности, неопределённости – т. е. не толерантен к самой толерантности.

Кажется, что Альтер не почерпнул из науки ничего, кроме сильно путанного жаргона. Разоблачая «плохой научный подход» и «интуицию» своим зловонным дыханием, он подчёркивает своё невежество относительно плюрализма в научном методе. Даже такой решительный позитивист, как Карл Поппер, отличал «контекст джастификации»[60], которую он полагал сочетающейся с жёсткой наглядной ортодоксией, от «контекста открытия», где, как радостно заметил Поль Фейерабенд[61], «возможно всё». Альтер показывает, насколько он не в теме со своими легкомысленными отсылками к «истинным методам открытия». Нет никаких истинных методов открытия, есть только подходящие. В принципе, чтение Библии или употребление ЛСД являются такими же легитимными методами открытия, как чтение научных журналов. На самом деле не так важно, вдохновил ли Архимеда прыжок в ванну, а Ньютона – падающее яблоко. Важно, что такие – любые – импульсы к творчеству возможны, а если эффективны, то желательны.