Анархист

Капитан осторожно подвигал руками и ногами, покрутил головой, совершил несколько плавных поворотов корпусом. На лице командира отразилось наслаждение и радость: поразительно, но нигде и ничто не болело, не вынуждало замирать в одной, не слишком удобной позе. Молча он прошел в душ и вскоре вышел посвежевший и очень довольный.

— Товарищ Дикобразов, это просто чудо! Благодарю вас от всего сердца! Вы знаете, меня вскоре должны будут уволить по здоровью, а тут вы меня полностью лечите… Спасибо. Жаль, что я не смогу вам отплатить за ваш труд.

— Служите Родине, товарищ Антонов, это и есть главная плата. Ну что, поехали?

В одном из ангаров Лётно-Испытательного института собиралась небольшая, но очень представительная комиссия, призванная решить судьбу трёх новейших двигателей и самолёта под один из этих моторов. В сторонке, возле прикрытого тканью агрегата стояли специалисты представляющей свою работу стороны: главный конструктор, инженеры и механики в рабочих комбинезонах.

У ангара припаркованы тяжёлые лимузины, на которых приехали Берия и Буденный, возле них встала скромная Эмка, из которой вылез Антон. Ждали только Сталина.

— Давайте к нам, товарищ Дикобразов. — махнул рукой Буденный.

Антон, подходя, поздоровался, пожал руки.

— Скажи, Антон Петрович, а насколько усилятся наши ВВС, получив новые двигатели? — сходу взял быка за рога Буденный.

— Ответ вам должны дать специалисты, а, по моему мнению, усилятся, причём значительно. У газотурбинных двигателей есть свои ограничения, и главное таково: эти двигатели прекрасно работают в узком диапазоне режимов, и очень не любят всяких переключений. То есть там, где нужно тянуть долго и равномерно, они подходят лучше всего остального, например, на пассажирских, транспортных самолётах, на бомбардировщиках, особенно дальних. А вот для истребителей они годятся плохо. То есть, поставить-то можно, и будут работать, причём намного дольше чем нынешние поршневые моторы, но значительно меньше, чем положено приличному ГТД. Ещё я слышал, что для морских кораблей, которые должны бегать быстро и долго, такие двигатели тоже подойдут отлично.

— Ага! Специалистов я ещё поспрашиваю, но в целом понятно, спасибо Антон Петрович. Но движок предназначен для штурмовика, или я неверно понял?

— Верно. Так ведь штурмовику не надо вести маневренного воздушного боя. Взлетел, встал на курс, прошелся по цели, и обратно на дозаправку и подвеску вооружения. Конвейер!

— Действительно. А хорошие штурмовики сейчас край как нужны. В последнее время немцы научились бороться с нашими Илами, трудно им пробиваться к цели, потери тяжёлые. Однако, что нам делать с истребителями?

— Истребителям подойдёт близкий родственник ГТД: турбореактивный двигатель.

— Да, слышал, даже бумаги подписывал: недавно открыли ещё одну группу по разработке ТРД.

Вдалеке показался ещё один лимузин, присутствующие подтянулись, встали в некое подобие строя. Сталин приехал с наркомом авиапромышленности Шахуриным, и вместе с ним пошел вдоль строя, пожимая руки. В конце строя стояли разработчики новых двигателей, во главе с молодым худощавым мужчиной в простом костюме.

— Здравствуйте, товарищ Колосов. — Сталин пожал ему руку — Вы готовы представить свои новейшие изделия?

— Так точно, готовы, товарищ Сталин. Все три изделия ждут, а кроме них ещё и планер самолёта, изготовленный группой Роберта Людвиговича Бартини.

— Вот как? О самолёте мне сообщили уже по дороге сюда, и что инициатива его представления исходит от вас, товарищ Колосов. Объяснитесь.