Анархизм и другие препятствия для анархии

Возможно, самое полезное приобретение, сделанное маргинальным сообществом за последнее время, — это те, кого можно назвать «образованными маргиналами». В конце 80-х к чрезмерно образованным типам вроде меня и Джона Зерзана присоединились другие, если можно так выразиться, интеллектуалы. Все это скорее всего началось в 1985 году, когда «Semiotext(e)» начал искать материалы для выпуска «U.S.A.» — и эти поставщики эзотерической иностранщины, Бодрийяра, Делёза, Вирилио, Гваттари — всей косой команды, оказались выброшены на действительно иностранный берег — берег их собственной страны. Хаким-Бей хоть и не закончил университет, тем не менее, самый типичный образованный маргинал — постарше среднего, хорошо знающий несколько областей (в его случае анархизм, ислам и поп-физику) и честно верящий, что маргинальное сообщество — это самое то, поскольку прожил достаточно долго и помнит, что было до того. Насколько я помню, дебют Бея среди маргиналов — это письмо в редакцию «Искры», живого, хоть и недолго прожившего журнала неортодоксального анархизма, который издавал СтивО'Киф; но по-настоящему заметили его начиная с 1985 года, после появления «Хаоса» и других больших текстов. Примерно в 1987 году появился протеже Хаким-БеяДжейкобРабиновиц, написавший «Луи-Луи: гомосексуальную научно-фантастическую сагу» (название не соответствует содержанию — ну, не вполне соответствует — но зато как читается!) и некоторое время издававший «Вестник мавританской науки» — специалист по греческому, латыни, ивриту, идишу, французскому, немецкому и порнографии, и кроме того, чуть ли не единственный в субандеграунде сионист. Недавно он закончил диссертацию по классической филологии, которую собирается опубликовать «Аутономедиа», и уехал в Израиль.

Последний пример — КирбиОлсон, тоже аспирант (специализируется на французской литературе), который с равным успехом переводит забытых сюрреалистов вроде Филиппа Супо и впаривает «Хастлеру» подписи к порнографическим картинкам. Только что он защитил кандидатскую диссертацию. Все эти образованные маргиналы за тридцать действительно знают то, чем младшее поколение только хвастается (типичный маргинал — это белый мужчина двадцати с чем-то лет, студент или недавний студент). Они возвратили маргиналам историческую перспективу, о самом существовании которой большинство и не подозревало. Их сексуальная раскрепощенность (из троих перечисленных один натурал, один педофил и один «неудавшийся гомосексуалист» — и все отлично пишут порнуху), владение языком и историей, готовность делиться знаниями — все это подарило маргинальной среде новое измерение.

В целом мы видим быстрый рост сообщества, некоторый прогресс и очень мало перемен. Коллажи и компьютерные рисунки в журналах типа «Ретрофутуризма» Леона Данна лучше, чем когда бы то ни было; то же можно сказать и о бесконечном потоке артефактов, производимых в Мэдисоне совместно «Микелем And» и «Лиз Was». Кассетной культуры так много, что выходит целый журнал рецензий «Гаджуб». Некоторые журналы, например «Mallife», выпускают отдельные номера в аудиоверсии. Есть авторы, которые занялись эзотерической словесной заумью — тем, что Боб Груманн называет «экспериодикой», — хотя мое восприятие таких вещей ограничивается неологизмами джойсовского типа, любимым предметом Джоффа Хата. Недавняя мода — или давнишняя, но мной незамеченная (что тем дальше, тем вероятнее)? — пересылать разного рода артефакты по почте, всякие маленькие странные штучки, влезающие в почтовый конверт. Телефонные шутки вроде игры в Фолвела по-прежнему популярны: кто-то даже выпустил книгу бесплатных номеров, принадлежащих разным нехорошим людям — первая в мире телефонная книга, специально предназначенная для хулиганства. Несколько маргиналов увлеклись очень цельной субкультурой, субкультурой татуировок — они заходят куда дальше, чем герои фильмов типа «Мать» и «Рожденный для беспорядков». Не удивлюсь, если в будущем татуировки вытеснят кольца в носу.