Анархизм. Сочинения одного из лидеров мирового анархического движения начала ХХ века

Кто не слышал эту песню? Кто не знает, как ее неустанно напевают все политиканы? О том, что народ истекает кровью, что его грабят и эксплуатируют, я знаю не хуже, чем эти господа, ищущие голоса избирателей. Однако я утверждаю, что не кучка паразитов, а сами массы ответственны за это ужасное положение вещей. Большинство раболепствует перед господами, обожает кнут и первым готово кричать: «Распни его!», едва кто-то возвышает голос против святости власти капитала или другого отжившего учреждения. И неизвестно еще, как долго прожила бы власть и частная собственность, если бы не готовность народных масс служить солдатами, полицейскими, тюремщиками и палачами. Социалистические демагоги знают это не хуже меня, но поддерживают миф о достоинствах большинства, потому что их программа также выступает за продолжение власти. А как можно добиться власти без большинства? Власть, принуждение, подчинение основывается на большинстве, а свобода, и свободное развитие человека, и создание свободного общества от большинства не зависят.

Большинство как творческую силу я отрицаю не потому, что я не сочувствую всем притесняемым и обездоленным, и не потому, что не знаю ужасных, позорных условий жизни народных масс. Отнюдь нет! Но большинство я отрицаю потому, что мне слишком хорошо известно, что массы никогда не выступали за справедливость и равенство. Большинство всегда подавляло человеческий голос, подчиняло человеческий дух и заковывало в оковы человеческое тело. Его целью всегда было сделать жизнь однообразной, серой, монотонной, как пустыня. Как большинство, оно всегда уничтожало индивидуальность, свободную инициативу и оригинальность. Поэтому я вместе с Эмерсоном считаю, что «массы грубы, убоги, их влияние, их требования вредны, им нельзя льстить, их нужно только воспитывать и учить. Я не желаю делать им никаких уступок, их следует тренировать, разделить, разбить и вырвать из них отдельные личности! Массы! Массы – это бедствие. Я не хочу никаких масс, а хочу иметь дело только с отдельными честными мужчинами и милыми даровитыми женщинами».

Другими словами, всякая живая, верная мысль об общественном и экономическом процветании может стать реальностью исключительно благодаря энергии, мужеству и твердой решимости интеллигентного меньшинства, но ни в коем случае не большинства.

Психология политического насилия

Анализировать психологию политического насилия не только очень трудно, но и весьма опасно. Если к таким поступкам отнестись с пониманием, тебя обвинят в их восхвалении. Если, с другой стороны, выразить покушавшемуся[2] человеческое сочувствие, рискуешь быть признанным потенциальным сообщником. Однако только понимание и сочувствие могут приблизить нас к источнику человеческих страданий и показать нам окончательный выход из этого положения.

Первобытный человек, не ведающий о силах природы, страшился их приближения, прячась от опасностей, которыми они угрожали. Когда человек научился понимать явления природы, он осознал, что, способные убить и нанести большие потери, они также приносят облегчение. Серьезному исследователю должно быть ясно, что накопленные в нашей общественной и экономической жизни силы, достигая кульминации в политическом акте насилия, подобны атмосферным ужасам, проявляющимся в буре и молнии.

Для того чтобы в полной мере оценить истинность этого взгляда, необходимо ощутить жгучее презрение к нашим социальным несправедливостям, само существо должно биться от боли, печали, отчаяния, ежедневно претерпеваемыми миллионами людей. В самом деле, пока мы не стали частью человечества, мы не можем даже отдаленно понять того справедливого негодования, которое копится в человеческой душе, той жгучей, нахлынувшей страсти, которая делает бурю неизбежной.

Невежественная масса смотрит на человека, яростно протестующего против наших социальных и экономических беззаконий, как на дикого зверя, жестокое, бессердечное чудовище, чья радость состоит в убийстве и купании в крови, или в лучшем случае как на безответственного сумасшедшего. И все же нет ничего более далекого от истины. В самом деле, те, кто изучал характер и личность этих людей или вступал с ними в тесный контакт, соглашаются, что именно их сверхчувствительность к окружающему их злу и несправедливости заставляет их расплачиваться за наши социальные преступления. Самые прославленные писатели и поэты, рассуждая о психологии политических преступников, воздали им высочайшую дань. Мог ли кто-нибудь предположить, что эти люди поддерживали насилие или даже одобряли его действие? Разумеется, нет. Это была позиция социолога, человека, знающего, что за каждым насильственным актом стоит жизненно важная причина.

Бьёрнстьерне Бьёрнсон во второй части своей пьесы «Свыше наших сил» подчеркивает тот факт, что именно среди анархистов нам следует искать современных мучеников, расплачивающихся за свою веру собственной кровью и встречающих смерть с улыбкой, веруя так же сильно, как и Христос, что их мученичество искупит человечество.