Анархизм. Суть анархизма

«Надобность существует в немногих, но простых и хороших законах. Но как это возможно? Разве не должно правительство считаться со всеми интересами и решать все споры? Но интересы сообразно сущности общества бесчисленны; отношения постоянно меняются, и их разнообразие не имеет конца. Как тут можно обойтись немногими законами? Как это они могут быть несложными? Каким образом можно предупредить, чтобы самый лучший из них не сделался бы тотчас же отвратительным?»[137]

II. Справедливость требует того, чтобы только одна правовая норма имела значение, именно та правовая норма, согласно которой договоры должны быть исполняемы.

Что такое договор? «Договор, — говорит Code civil в статье 1101,— есть такое соглашение, в силу которого одно или многие лица обязываются одному или многим лицам сделать нечто или не делать ничего»[138]. «Для того чтобы я был свободным, следовал только своему собственному закону и лишь себе самому давал предписания, здание общества должно быть построено на идее договора»[139]; «идея же договора должна быть для нас основной идеей всякой политики»[140]. «Норма, состоящая в том, что договоры должны быть выполняемы, должна быть основана не только на своей собственной справедливости, но также и на том, что среди совместно живущих людей существует стремление в нужных случаях принудить силой к исполнению договоров»[141]. Она должна быть, таким образом, не только требованием нравственности, но также и правовой нормой.

«Многие подобные тебе люди согласились между собой охранять свои права и быть преданными друг другу, т. е. соблюдать в своих отношениях те правила, которые одни только, по самой природе вещей, в состоянии в широких размерах принести им счастье, безопасность и мир. Хочешь вступить в их договор? Хочешь принять участие в их обществе? Обещаешь ли ты уважать честь, свободу и имущество твоих собратьев? Обещаешь ли никогда не присваивать себе посредством насилия, обмана, ростовщичества и биржевой игры продукты и собственность другого? Обещаешь ли никогда не лгать и не обманывать, ни перед судом, ни в каких торговых сношениях? Ты можешь сказать да или нет.

Если скажешь нет, то ты дикарь. Ты отказался от общества людей и подозрителен. Ничто не защищает тебя. При малейшем оскорблении может тебя умертвить первый встречный, которого можно будет упрекнуть только в ненужной жестокости против дикого зверя.

Если же ты присягаешь этому договору, то ты принадлежишь обществу свободных людей. Вместе с тобой обязательство принимают все твои братья и обещают тебе верность, дружбу, помощь, готовность к услугам и общение. В случае нарушения договора с их или с твоей стороны, будь это вследствие беспечности, страсти или злого умысла, вы ответственны друг перед другом как за причиненный вред, так и за доставленную досаду и вызванную опасность; и эта ответственность может, смотря по степени и многократности нарушения договора, повести даже к исключению из общества и смертной казни»[142].

4. Государство

I. Так как Прудон одобряет единственно только ту правовую норму, согласно которой все договоры должны быть исполняемы, он может признать также только одно правовое отношение, а именно правовое отношение сторон, заключающих договор. Он должен поэтому неизбежно отрицать государство, ибо оно существует в силу особенных правовых норм и, как принудительное правовое отношение, связывает и тех, которые никоим образом не обязались договорами. Таким образом, Прудон отрицает государство безусловно, без всякого ограничения пространством или временем; он считает его даже таким правовым отношением, которое в особенности противоречит справедливости.

«Управление людьми посредством людей есть рабство»[143]. «Кто налагает на меня руку свою, чтобы повелевать мною, тот узурпатор и тиран: я считаю его своим врагом»[144]. «Во всяком обществе насилие людей над людьми находится в обратном отношении к духовному развитию этого общества, и вероятная продолжительность этого насилия может быть вычислена на основании более или менее общего стремления к истинному, т. е. научному устройству»[145].

«Никакая монархия не законна. Она не может получить законности ни путем наследования, ни путем выбора, ни благодаря праву общей подачи голосов, ни благодаря превосходству правителя, ни в силу религиозной и традиционной святости. Всякое господство людей над людьми, в форме ли монархической, олигархической или демократической, представляет собой всегда автократию и в равной степени несправедливо и бессмысленно»[146]. Особенно нужно принять к сведению то, что и «демократическая форма есть не что иное, как конституционный произвол, который следует за другим конституционным произволом; она не имеет никакого научного значения и может быть рассматриваема только как переходная ступень к единой, нераздельной республике»[147].