Анархизм. Суть анархизма

«Может быть, в этот момент перед его окном бегают дети, занятые общей игрою, пусть он присмотрится к ним, и он увидит веселые эгоистические союзы; быть может, Моисей Гесс имеет друга, возлюбленную, — тогда он может понять, как одно сердце льнет к другому, как два сердца эгоистически объединяются для того, чтобы пользоваться друг другом, и при этом ни одно из них не «остается в проигрыше»; может быть, он встретит на улице пару хороших знакомых, которые попросят его сопровождать их в какой-нибудь винный погреб; пойдет он с ними, желая оказать им любезность, или он «поддержит с ними компанию ради собственного удовольствия?» Разве они должны его поблагодарить за принесенную жертву? Разве они не составили на один час «эгоистический союз»?»[280] Штирнер задумывается даже о «немецком союзе»[281].

5. Собственность

I. Вместе с правом Штирнер необходимо должен отрицать и правовое учреждение — собственность. «Она существует по милости права. Только в праве находит она свою защиту; она недействительна, она фикция, идея. Это — собственность права, правовая собственность, гарантированная собственность; она моя, не благодаря мне, но благодаря праву»[282].

И собственность в этом смысле основана не на том, что личность признает ее способствующей благу каждого, а на том, что каждый считает ее святой. «Собственность в мещанском смысле слова означает святую собственность, так что я должен иметь уважение перед твоей собственностью. «Уважение перед собственностью!» Поэтому политики хотели, чтобы каждый владел своим кусочком собственности, и вызвали отчасти этим неимоверное деление собственности. Каждый должен иметь свою собственную кость, которую он мог бы грызть»[283].

Но собственность не свята. «От Твоей и Вашей собственности я не отступаюсь пугливо назад, но всегда считаю ее моей собственностью, в которой я ничего не должен «уважать». Делайте же то же самое с тем, что Вы называете моей собственностью!»[284]

Собственность не содействует и благу отдельного человека. Собственность, как понимают ее буржуазные либералы, не прочна, так как собственник-мещанин, в сущности, не что иное, как человек, не имеющий собственности, отовсюду выключенный человек. Вместо того чтобы ему принадлежал мир, ему не принадлежит даже той ничтожной точки, на которой он стоит»[285].

II. Личное благо каждого человека требует того, чтобы разделение богатств на основании его собственных предписаний заменило бы собой собственность. Если Штирнер называет собственностью полученную каждым на основании этих предписаний частицу богатств, то это лишь в том переносном смысле, в котором он постоянно употребляет слово «собственность»; в прямом смысле слова собственностью может называться только на основании права полученная частица богатств[286].

Согласно требованиям своего личного блага, каждый человек должен иметь все то, чего он в состоянии достигнуть.

1. «То, над чем меня не могут лишить власти, является моей собственностью; так пусть же сила решает над собственностью, и я жду всего от силы! Чужая сила, сила, которую я допускаю у другого, делает меня крепостным; так пусть же моя собственная сила делает меня личностью!»[287] «На какую собственность имею я право? На всякую, для достижения которой я имею силы. Я даю себе право на собственность тем, что я создаю себе собственность, или тем, что осуществляю власть собственника, полновластие его полномочия»[288]. «То, что я могу иметь, — это моя собственность»[289]. «Вольные, дети, старики имеют всегда некоторые силы, они могут, например, поддерживать свою жизнь, вместо того чтобы лишать себя ее. Если они влияют на Вас так, что Вы желаете их существования, то они имеют власть над Вами»[290]. Какой силой владеет ребенок, когда он смеется, играет, кричит, словом, во всем своем существовании? В состоянии ли Ты устоять против его требований, не даешь ли Ты ему, как мать, груди своей, как отец, такую часть своего имущества, какая ему нужна? Он принуждает Вас, и поэтому он владеет тем, что Вы называете Вашим»[291].

Таким образом, собственность не должна и не может быть уничтожена, но должна быть изъята из рук призраков и сделана моей собственностью; тогда исчезнет ошибочное убеждение, что я не имею права на столько, сколько мне необходимо. «Но чего только человеку не нужно!» Кому нужно много и кто понимает, как можно этого добиться, тот во всякое время добивался этого, как, например, Наполеон добился континента, а французы — Алжира. Все сводится поэтому только к тому, чтобы преисполненная уважением «чернь» научилась наконец брать то, что ей нужно. Если она заденет Вас слишком, то защищайтесь»[292]. «То, что нужно «человеку», ни в коем случае не может быть масштабом ни для меня, ни для моих потребностей, так как я могу нуждаться и в меньшем, и в большем. Я должен иметь, скорее, столько, сколько я в состоянии взять себе»[293].