Анархизм. Суть анархизма

1. Толстой говорит, что в основе его учения лежит «христианство»[649]; но под христианством он разумеет не учение одной из христианских церквей — православной, католической или одной из протестантских[650], а чистое учение Христа[651].

«Как ни странно это кажется, но церкви всегда были и не могут не быть не только чужды, но прямо-таки враждебны учению Христа… Церкви как церкви не есть учреждения, имеющие в основе своей христианское начало, хотя и несколько отклонившееся от прямого пути, как это думают многие; церкви как церкви — как собрания, утверждающие свою непогрешимость, — суть учреждения противохристианские. Между церквами и христианством не только нет ничего общего, кроме имени, но это два совершенно противоположные и враждебные друг другу начала. Одно — гордость, насилие, самоутверждение, неподвижность и смерть; другое — смирение, покаяние, покорность, движение и жизнь»[652]. Церковь «в угоду миру перетолковала учение Христа так, что из него не вытекало никаких требований для жизни, так что люди могли и дальше жить так, как они жили. Церковь тут уступила миру, а раз уступив миру, она за ним последовала. Мир делал все, что хотел, предоставляя церкви, как она умеет, поспевать за ним в своих объяснениях смысла жизни. Мир вел свою, во всем противную учению Христа, жизнь, а церковь придумывала иносказания, по которым бы выходило, что люди, живя противно закону Христа, живут согласно с ним. И кончилось тем, что мир стал жить жизнью, которая стала хуже языческой жизни, а церковь стала не только оправдывать эту жизнь, но и утверждать, что в этом-то и состоит учение Христа»[653].

Особенно отличается от учения Христа церковное «вероучение»[654], т. е. совокупность совершенно непонятных и потому бесполезных «догматов»[655]. «Бога, внешнего Творца, начала всех начал, мы не знаем»[656]. «Бог есть дух в человеке»[657], «его совесть»[658], «познание жизни»[659]; «каждый человек сознает в себе дух свободный, разумный и независимый от плоти. Этот-то дух… есть… то, что мы называем Богом»[660]. Христос был человеком[661], «сыном неизвестного отца; не зная отца своего, он в детстве называл отцом своим Бога»[662]; и он был сыном Бога по духу, как и всякий человек есть сын Бога[663]; он был воплощением «человека, признавшего свою сыновность Богу»[664]. Те, которые «проповедуют, что Христос искупил своею кровью род человеческий, павший из-за Адама, что Бог — Троица, что Св. Дух сошел на апостолов и перешел чрез рукоположение на священство, что для спасения нужны семь таинств и т. д.»[665] «проповедуют учения, совершенно чуждые Христу»[666]. «Никогда Христос… ни одним словом не утверждал личное воскресенье и бессмертие личности за гробом»[667]; притом — это «очень низкое и грубое представление»[668]. Вознесение и воскресение из мертвых принадлежат «к самым соблазнительным чудесами[669].

Учение Христа признается Толстым за истину не на основании веры в откровение, а просто вследствие разумности этого учения. Вера в откровение была «сначала главной причиной непонимания учения, а потом и полного извращения его»[670]. Вера в Христа «не есть доверие к чему-либо, касающемуся Иисуса, но познание истины»[671].

«Существует закон эволюции, и потому… надо жить дня одной своей личной жизни, предоставляя остальное делать закону эволюции. Это — последнее слово утонченного образования нашего времени и вместе с тем того затемнения сознания, которым заняты образованные классы»[672]. «Но жизнь человеческая есть непрерывный ряд поступков; каждый день человек должен не переставая выбирать из сотни возможных для него поступков те, которые он хочет сделать; без руководства в выборе своих поступков человек, следовательно, не может жить»[673]. Руководителем же для него может быть только разум. «Разум есть тот признанный людьми закон, согласно которому должна протекать его жизнь»[674]. «Если нет высшего разума — а его нет, и ничто не может доказать его существование, — то мой разум есть высший судья моей жизни»[675]. «Все большее и большее подчинение»[676]«животной личности разумному сознанию»[677] есть «жизнь истинная»[678], оно есть жизнь в противоположность простому «существованию»[679].