Анархизм. Суть анархизма

Государство есть господство дурных людей, доведенное до высшей степени. «Расчет или даже бессознательное стремление насилующих всегда будет состоять в том, чтобы довести насилуемых до наибольшего ослабления, так как, чем слабее будет насилуемый, тем меньше потребуется усилий для усмирения его»[790]. «Теперь существует только одна область человеческой деятельности, не захваченная правительственною властью, — область семьи, хозяйства, область частной жизни и труда. Но и эта область, благодаря борьбе коммунистов и социалистов, уже понемногу начинает попадать в руки правительств, так что труд и отдых, жилище, одежда, пища, если только осуществятся желания реформаторов, будут скоро тоже определяться и назначаться правительствами»[791]. «Самая жестокая шайка разбойников не так страшна, как ужасна такая государственная организация. Каждый разбойничий атаман все-таки ограничен тем, что люди, составляющее его шайку, имеют хоть частичку человеческой свободы и могут воспротивиться совершению противоречащих их совести дел»[792]. Но для государства не существуете таких преград; «нет тех ужасающих преступлений, которые не совершили бы чиновники и войска по воле того, кто случайно (Буланже, Пугачев, Наполеон) может стать во главе их»[793].

2. Господство в государстве основано на физической силе.

Всякое правительство опирается на то, что в государстве существуют вооруженные люди, готовые путем физического насилия приводить в исполнение волю правительства, на сословие людей, «воспитывающихся для того, чтобы убивать всех тех, кого велит убивать начальство»[794]. Эти люди составляют полицию[795] и в особенности войско[796]. Войско есть не что иное, как собрание «дисциплинированных убийц»[797], образование его есть «обучение убийству»[798], его победы «убийства»[799]. «Войско всегда было и теперь образует основание власти. Власть всегда находится в руках тех, кто повелевает войском, и всегда все властители — от римских кесарей и до русских и немецких императоров — заботились более всего о войске»[800].

Войско служит, во-первых, защитой господству правительства от нападений со стороны внешних врагов. Оно не позволит соседним правительствам захватить власть в свои руки[801]. Война есть не что иное, как борьба между многими правительствами из-за господства над их подданными. «Поэтому-то и мир народов между собой разумным путем, при помощи соглашения или третейского суда, не может быть достигнут до тех пор, пока будет существовать подчинение народов правительствам, всегда неразумное и всегда пагубное»[802]. Ввиду такого значения войска «каждое государство чувствует необходимость увеличивать свои войска по сравнению с войсками других государств, а такое увеличение войск заразительно, как это еще сто пятьдесят лет тому назад заметил Монтескьё»[803].

Но те, которые думают, что войска содержатся правительствами только для обороны от нападений извне, забывают, «что войска нужны прежде всего правительствам для обороны себя от своих угнетенных и порабощенных подданных»[804]. «Недавно в германском рейхстаге, отвечая на запрос о том, почему нужны деньги для увеличения жалованья унтер-офицерам, германский канцлер прямо объявил, что нужны надежные унтер-офицеры для того, чтобы бороться против социализма. Каприви сказал во всеуслышание только то, что всякий знает, хотя это и скрывается старательно от народа; он указал на причину того, почему французские короли и папы нанимали себе швейцарцев и шотландцев, почему в России старательно перетасовывают рекрутов так, чтобы полки, стоящие в центрах, комплектовались рекрутами с окраин, а полки, находящееся на окраинах, — людьми из центра. Каприви нечаянно сказал то, что каждый очень хорошо знает, а если не знает, то чувствует, а именно то, что существующий строй таков не потому, что он должен быть таким, или что народ хочет, чтобы он был таков, но потому, что его поддерживает насилие правительств, войска со своими подкупленными унтер-офицерами, офицерами и генералами»[805].

3. Господство в государстве поддерживается физическим насилием над теми, на кого это господство распространяется.