Анастас Иванович Микоян: человек и политик

— Я хочу от имени сотрудников Белого дома поблагодарить господина Хрущева за соболезнования и за то, что он прислал в качестве своего представителя столь высокого советского руководителя в лице господина Микояна.

Едва мы вернулись в наше посольство, Микоян меня заторопил: надо записать все, что происходило на похоронах, и обязательно слова Жаклин Кеннеди, а также то, что сказал Пьер Сэлинджер.

Добрынин вызвал стенографистку. Анастас Иванович стал ей диктовать. Конечно, девушка волновалась, а тут еще сильный акцент Микояна. Я почувствовал, что она просто не понимает его. Подошел поближе и стал тихо, но четко повторять то, что диктовал Микоян. Он заметил это и буркнул:

— Ты что там делаешь? Правишь, что ли, меня?

Он раздражался, когда чувствовал, что его не понимают из-за акцента. Я это знал, но и выхода тоже не было. Слова Сэлинджера я уже продиктовал сам. Весь текст тотчас же отправили в Москву, Хрущеву.

Как это обычно бывает — «Король умер, да здравствует король!» Вечером того же дня в банкетном зале Госдепартамента устроили прием от имени уже вступившего в должность президента Линдона Джонсона. Были все те, кто присутствовал на похоронах. Беседовали друг с другом, ходили по залу. К Микояну подошел Шарль де Голль. Французский — мой второй язык, и, хотя у де Голля был свой переводчик, переводил я. Таких мимолетных встреч с сильными мира сего в тот вечер было немало.

Назавтра мы улетели домой. В Вашингтоне царили смятение и тревога, продолжалось расследование. В тот же день Джек Руби, владелец ночного клуба в Далласе, застрелил Ли Освальда. Клубок затягивался все туже. Американцы сами через посольство посоветовали Микояну не задерживаться с вылетом.

Мы все тогда очень устали. И проспали весь полет до Москвы.

Дипломатический ход Хрущева

В начале 1959 года с официальным визитом в СССР прибыл премьер-министр Великобритании Гарольд Макмиллан. Этому визиту придавалось особое значение.

Переговоры вел сам Хрущев. Но принимал в них участие и Микоян, тогда один из первых заместителей Председателя Совета Министров.

Первое, что бросилось в глаза, когда Макмиллан спускался по трапу, — его довольно странный головной убор. Высокая белая меховая шапка сильно смахивала на махновскую папаху времен Гражданской войны. Только надета она была как бы углом вперед. Эта папаха привлекла внимание журналистов. На следующий день многие западные газеты упомянули о ней в своих статьях, освещающих приезд Макмиллана в Москву.

Тогда существовал такой порядок: на аэродроме высокого гостя встречает первое лицо государства. В данном случае это был Хрущев.

Встретились радушно, но потом, уже в Кремле, по какому-то вопросу не поладили. Кажется, по германской проблеме.

По программе после двух дней пребывания в столице Макмиллан должен был ехать в Киев, потом в Ленинград, а затем вернуться в Москву и продолжить переговоры. Я сопровождал Макмиллана. Чувствовалось, что он расстроен. Ему не хотелось расставаться с Хрущевым в состоянии конфронтации. Советско-британские отношения и без того не блистали взаимопониманием.

Из Киева полетели в Ленинград. И каково же было удивление Макмиллана, когда он увидел, что у трапа самолета его встречает Микоян. Надо сказать, такой высокий уровень встречи в Ленинграде программой не предусматривался. Макмиллан сразу понял, что это хороший признак, и повеселел.

Сели в машину. Микоян был приветлив, шутил. Потом мне стало известно — это Хрущев постарался. Чтобы завершить визит Макмиллана на благоприятной ноте, он сделал верный дипломатический ход — отправил в Ленинград Микояна.

Микоян, как никто другой, подходил для подобного мероприятия. И не только потому, что являлся близким соратником Хрущева, — Анастас Иванович обладал незаурядными дипломатическими способностями и талантом общения.

Поездка в Ленинград пришлась на день выборов в Верховный Совет.

Микоян решил пойти и проголосовать. Открепительного талона у него, конечно, не было, но это его не смутило. Желание руководителя такого ранга — почти закон.

Ленинградские хозяева связались с сотрудниками одного из центральных избирательных участков и сказали, что к ним едет голосовать Микоян.

Анастас Иванович предложил Макмиллану поехать вместе с ним, посмотреть, как работает советская демократия. Тот охотно согласился.

Избирательный пункт находился где-то на Невском проспекте. Все вокруг оцепили. Прохожих удалили. Макмиллан и Микоян вышли из машины и направились к дверям, украшенным лозунгами и флагами. И тут я чувствую, что кто-то тронул меня за плечо. Это был охранник. Он протянул мне паспорт Микояна. Ведь надо было его фамилию внести в список голосующих.

Микоян подошел к столу. Я отдал ему паспорт. Он раскрыл его и передал женщине, которая регистрировала тех, кто голосовал по открепительным талонам. Женщина в растерянности пробормотала:

— Анастас Иванович, зачем же паспорт? Я вас и так знаю…

Микоян возразил:

— Нет, нет, возьмите, вы должны все записать как положено.

Женщина, волнуясь, внесла его фамилию в список, выдала бюллетени. Макмиллан заинтересовался этими листками и спросил у меня: