Анастас Иванович Микоян: человек и политик

Микоян с большим энтузиазмом воспринял победу сторонников Ф. Кастро и Э. Че Гевары на Кубе, в 1960 г. во главе советской экономической делегации он посетил эту страну, завязал с ее лидерами самые теплые личные контакты. И вскоре это пригодилось при разрешении одного из самых опасных кризисов эпохи холодной войны. Поэтому вполне логично можно считать пиком дипломатической активности Микояна деятельность по урегулированию «карибского кризиса» 1962 г., в ходе которого мир чуть не оказался на пороге третьей мировой войны.

Будучи, пожалуй, самым уважаемым в США советским лидером (второй раз он посетил США в конце 1958 — начале 1959 гг. в рамках подготовки поездки Хрущева и произвел на североамериканских политиков самое благоприятное впечатление[108]), Микоян смог дипломатическими методами разрешить довольно запутанную ситуацию, сложившуюся во— многом из-за авантюризма Хрущева. Он оказал немалое влияние и на кубинского лидера Ф. Кастро и сумел убедить его разрешить вывоз тайно размещенных советских ядерных ракет с «Острова Свободы» [109].

Насколько все обстояло сложно, наглядное представление дает следующий факт. В разгар карибского кризиса в Москве скончалась супруга Микояна, Ашхен Лазаревна, с которой он прожил более 40 лет. Но Анастас Иванович не смог проводить ее в последний путь, поскольку в столь сложный момент уехать с Кубы он просто не имел права. Ф. Кастро по достоинству оценил поведение Микояна и впоследствии поддерживал с ним и членами его семьи самые неформальные дружеские отношения.

В последние годы нахождения у власти Хрущева

Микоян в тот период отчетливо осознал, какую опасность таила в себе для дела всей его жизни начавшаяся после XXII съезда КПСС деструктивная деятельность Хрущева во внутренней и внешней политике, и он неоднократно на самом высоком уровне с ним дискутировал по важнейшим вопросам. Ответом Хрущева стало приближение к себе таких деятелей, как А. Н. Шелепин и Ф. Р. Козлов[110]. Именно последний, с которым у Микояна были весьма натянутые отношения, настоял на силовом решении вопроса во время событий 1962 г. в Новочеркасске. Микоян, понимая, что Хрущев готовил Козлова в свои преемники, хотел даже в очередной раз подать заявление об отставке, но Хрущев вновь его убедил в неизменности своей поддержки[111].

В этот период Микоян активно включился в деятельность специально созданной после XXII съезда Конституционной комиссии Совета министров СССР, призванной подготовить новый текст основного закона страны[112].

В ноябре 1963 г. Микоян представлял руководство СССР на похоронах Дж. Кеннеди. В непростой обстановке, связанной с подозрениями некоторых официальных лиц США в отношении причастности СССР к его трагической гибели, Микоян с большим достоинством представлял свою страну и имел краткую аудиенцию с вдовой Кеннеди Жаклин, после которой обвинять СССР в такого рода действиях стало просто неуместно[113].

Летом 1964 г. Микоян достиг формальной «вершины» в политической карьере, став номинальным главой советского государства — Председателем Президиума Верховного Совета СССР. Конечно, новый статус налагал на него, уже почти достигшего 70-летнего возраста, в большей степени представительские функции, но и на этом посту он сумел проявить себя более активно и плодотворно, чем его предшественники[114].

Объяснить это можно только одним: на эту должность был назначен реальный, а не номинальный политический «тяжеловес», пользовавшийся большим авторитетом и популярностью, в том числе и в среде авторитетных советских и зарубежных политиков, дипломатов, деятелей культуры[115].

Как следует из воспоминаний С. Н. Хрущева, Брежнев очень не хотел покидать эту должность, поскольку очень любил выполнять представительские функции. И это решение Хрущева стало последней каплей, переполнившей его терпение и подтолкнувшее к организации заговора против Хрущева[116].

Несмотря на накопившийся в отношении Хрущева негатив, Микоян себя повел очень корректно во время его снятия, «по состоянию здоровья», с высших должностей в партии и государстве в октябре 1964 г. Он единственный выступил с предложением оставить Хрущева в составе высшего руководства, мотивируя свою позицию тем, что Никита Сергеевич «может работать в команде»[117].

На этом пленуме, при определенных обстоятельствах, предполагалась критика и самого Микояна как ближайшего соратника Хрущева[118], но этого не потребовалось. Микоян проявил себя в сложившейся ситуации как мастер компромисса.

После отставки Хрущева

Такого рода политикам, как Брежнев и члены его новой «команды», «политические тяжеловесы», как Микоян, были попросту не нужны. На их фоне они выглядели, даже занимая более высокие должности, весьма бледно. Микоян имел репутацию политика, который мог высказать первому лицу свое особое мнение по любому вопросу, а Брежнев в этом отношении был далеко Сталин или даже не Хрущев.