Анастас Микоян

Маршал Тухачевский — пока был жив — планируя будущую «войну моторов» и решительное перевооружение армии, требовал у Сталина создания воздушной армии в 40 тысяч самолётов. Лётчиков, облётанных и обстрелянных в небе Испании, было совершенно недостаточно.

Помимо лётчиков, нужно было поставить в строй авиатехников и аэродромных специалистов. Чтобы обеспечить взлёт, выполнение боевого задания и посадку одной машины под управлением одного лётчика — нужно объединить усилия десятков специалистов вспомогательных служб, от поваров до прожектористов, от оружейников до водителей топливных заправщиков. 40 тысяч боевых самолётов, истребованных Тухачевским, — это около ста тысяч лётчиков и ещё полмиллиона подготовленных и дисциплинированных служащих аэродромного обеспечения, солдат и офицеров. Где взять их?

Историк Олег Хлевнюк сообщает, что в 1941 году, ещё до начала немецкого вторжения, в мирное время, при выполнении учебных заданий в СССР ежедневно терялось в авариях 2–3 самолёта. Причины — ошибки в управлении, заводской брак, халатность наземных служб.

Более полусотни машин теряли каждый месяц, во время учебных полётов — а как иначе? Чтобы лётчик научился летать — он должен летать.

Когда говорят, что в первый год войны СССР потерял господство в воздухе, забывают о том, какой путь был пройден. Менее чем за десять лет пришлось сначала создать с нуля цветную металлургию (в первую очередь производство алюминия), затем моторостроение, затем собственно авиастроение (авионику и приборы), затем производство топлива и авиационного вооружения, затем обучить лётчиков, затем обслуживающий персонал. И это притом что опыт боевых действий лётчик мог (и до сих пор может) получить только одним способом: непосредственно в результате военных действий.

И последнее: даже опытный, облётанный и обстрелянный лётчик может погибнуть в первом же бою в схватке с таким же опытным противником.

А есть ещё обстоятельства, которые от лётчика никак не зависят, например погодные условия, недостаток топлива, боеприпасов, запчастей.

Заправщик привёз плохой бензин — лётчик погиб.

Техник плохо закрутил гайку — лётчик погиб.

Метеослужба ошиблась в прогнозе — лётчик погиб.

2 Сыновья вождей

Первым в строй встал первенец, Степан. Зачислен в Качинскую Краснознаменную военную авиационную школу им. А. Ф. Мясникова в 1940 году, вместе с Тимуром Фрунзе. Школа находилась в Крыму близ Севастополя. Четверо их было: Вася Сталин, Тимур Фрунзе и двое старших Микоянов, Степан и Володя. Младшие Микояны — Алексей, Вано и Серго — в эту компанию не входили, у них была своя, не менее дружная; эти младшие потом ещё наворотят дел, но сейчас, в конце 1930-х, они ещё подростки.

В копанию Микоянов входили девочки: Вета (Виктория) Гамарник, дочь Яна Гамарника (они были соседями по даче) и Амайя Ибаррури, дочь Долорес и сестра Рубена. Потом Амайя вышла замуж за Артёма Сергеева — приёмного сына Сталина. А вот судьба Веты Гамарник была ужасна. Отец застрелился в мае 1937-го, мать — Блюму Авербух — арестовали и расстреляли в 1941-м, девочку отправили в детдом, далее в лагерь и ссылку, а в 1949-м снова арестовали и сослали; она вернулась в Москву только в 1954-м, Анастас Микоян добился её реабилитации.

Братья Микоян — сыновья народного комиссара — разумеется, принадлежали к элите советского общества и росли в благополучии, но безо всякой роскоши. За этим строго следила мать. Многочисленные историки и биографы, от Роя Медведева до Шейлы Фицпатрик, отмечают, что Ашхен Лазаревна отличалась от прочих кремлёвских жён скромностью и воздержанностью. Отец пропадал на работе, и тем более не позволял себе лишнего.

Микояны жили в Кремле, в здании бывшего Кавалерского корпуса. На лето семья перебиралась за город, в бывшее поместье Зубалова. Учились все в одной школе: № 32, Московская опытно-показательная школа-коммуна им. П. Н. Лепешинского, во 2-м Обыденском переулке. Школа считалась одновременно и кремлёвской, и образцовой, и экспериментальной. Интересные воспоминания об этой школе оставил, например, Сергей Капица, сын нобелевского лауреата, физика Петра Капицы. В школе этой учились сотни детей иностранцев, главным образом антифашистов, бежавших из Германии, дети венгерских, польских, испанских коммунистов.

Из Кремля в школу мальчишки Микояны обычно шли пешком, в сопровождении домработницы. Иногда их отвозили на машине, но высаживали где-нибудь за углом, в избежание лишних пересудов.