Анастас Микоян

Итак, Микоян весь июнь 1956 года возил Тито по передовым колхозам Ставрополья и Кубани, в июле полетел в Венгрию и добился отставки «венгерского Сталина» — 1-го секретаря ЦК Венгерской партии трудящихся Матьяша Ракоши — и на время снял напряжение.

Затем из Пекина ему прислали приглашение на очередной, VIII съезд КПК.

4 Сентябрь 1956-го. Микоян оказывает Мао услугу: миссия в Пхеньяне

Съезды китайских коммунистов имели мало общего с советскими партийными съездами. В КПК официальные собрания сочетались с неофициальными, могли проводиться в течение нескольких месяцев. Такую практику в КПК считали наиболее рациональной. Иной коммунист, избранный делегатом в отдалённой провинции, просто не имел ни средств, ни времени для поездки в Пекин, но отнюдь не тяготился этим обстоятельством. Мероприятия в рамках VIII съезда начались в конце августа, тогда как официальное начало съезда, в том числе с участием иностранных гостей, назначили на 15 сентября.

От КПСС гостем съезда был Микоян. Это был его четвёртый визит в Китай, и, вероятно, наиболее важный, не считая первого, в Сибайпо, зимой 1949-го. 16 сентября 1956 года Мао Цзэдун фактически попросил Микояна об услуге, и Микоян эту услугу оказал и потом не удостоился от Мао никакой благодарности. Эпизод мы опишем на основании исследований историка Игоря Селиванова, тщательно изучившего тему.

В тот денья, едва прилетев, Микоян переговорил с Мао, и возник вопрос об отношениях китайских коммунистов с товарищем Ким Ир Сеном, амбициозным и строптивым лидером Северной Кореи. Он, как и маршал Тито, решил проводить самостоятельный курс, не вступая в вассальные отношения ни с Москвой, ни с Пекином. 17 сентября Микоян зачитал на заседании съезда КПК официальный доклад (выступал более часа), а на следующий день продолжалось обсуждение корейского вопроса, и Мао предложил Микояну отправиться в Пхеньян и попробовать повлиять на Ким Ир Сена.

Претензии Ким Ир Сена на роль независимого лидера основывались на традиционной самобытности корейской цивилизации, недоверии «корейских корейцев» к «китайским корейцам» и «советским корейцам», а также, разумеется, на самолюбии и амбициях. В некоторой степени товарищ Ким шёл по пути товарища Мао. Точно так же как Мао, он понимал, что своим становлением обязан помощи союзников. Северная Корея, отстоявшая себя в ходе войны Севера и Юга, во многом была обязана помощи китайских солдат и советников, и советских лётчиков, но теперь товарищ Ким желал забыть о помощи китайцев и русских, и сосредоточить все силы на укреплении единоличной власти по классической сталинской модели.

Сталину ведь никто не помогал. У Сталина не было союзников, кураторов, спонсоров и советчиков. Сталин всё делал сам. И Мао хотел, чтоб о нём думали так же. И Ким Ир Сен хотел.

Меж тем в распоряжении лидера Северной Кореи находился немалый человеческий ресурс, 10 миллионов граждан, трудолюбивых, терпеливых, упорных крестьян и рыбаков. В Южной Корее, для сравнения, проживало вдвое больше, свыше 21 миллиона, на 1955 год. При этом, конечно, из всех стран региона Северная Корея была наименее велика по численности: даже в Северном Вьетнаме, вотчине Хо Ши Мина, население составляло до 15 миллионов. Компартия Северной Кореи не прислала делегатов на ХХ съезд, так же как и компартия Югославии. В 1955 году Ким Ир Сен впервые провозгласил так называемые «идеи чучхе», концепции опоры исключительно на собственные силы, и эта парадигма нашла в сердцах северных корейцев живой отклик, подогревала самолюбие сильного и исключительно живучего народа. Корейцы, в отличие от сопредельных народов, схожих по формальным расовым признакам — китайцев, вьетнамцев и японцев, — никогда не боялись расселяться на север. Широко известно, что в Приморском крае в 1937 году проживало свыше ста тысяч корейцев: почти все они были в том году депортированы в Казахстан по приказу Сталина.

В своих дальнейших расчётах Сталин в основном отдавал предпочтение взаимодействию с огромным Китаем, а интересами соседних сильных азиатских этносов, корейского и вьетнамского, откровенно пренебрегал; для него 30-миллионный корейский народ значил много меньше, чем сопоставимый по численности польский, живущий в центре Европы. В итоге товарищ Ким Ир Сен, человек большого ума и крепкого характера, понял, что Сталин намерен превратить Корею в разменную монету для геополитического торга с Мао.