Анастас Микоян

В тот год в военно-политическом отношении Хрущёв ещё сильно зависел от маршала Жукова, а тот выдвинул военную доктрину, согласно которой в будущей войне, ежели таковая состоится, главный театр военных действий будет находиться в Европе. Соответственно, передним краем столкновения становился Западный Берлин и Восточная Германия. Польша же рассматривалась как важнейшая транзитная территория, через которую в Германию хлынут советские танковые армии. Примерно такая же роль отводилась Венгрии, меньшей по территории, но столь же важной стратегически. Также учитывалась роль Австрии: формально капиталистическая, западноевропейская страна, наследница сгинувшей, но блестящей империи, Австрия находилась в окружении социалистических стран и была вынуждена занимать просоветскую позицию, заигрывать и дружить с Москвой.

Послом в Венгрии тогда работал перспективный специалист Юрий Андропов, будущий генеральный секретарь ЦК КПСС.

Доклады послов и разведчиков обеспокоили Хрущёва: Югославия проводила отчётливо независимый курс, в Польше и Венгрии назревали тектонические сдвиги. Например, выход Польши из военного блока — Варшавского договора — грозил его развалом. Нужно было срочно что-то предпринимать. В обеих странах элита была настроена решительно против сталинского жёсткого дисциплинарного социализма. Более того, элиты выдвинули новых смелых лидеров, готовых к конфронтации с Кремлём. Тот же Владислав Гомулка, например, в 1951 году был арестован и отсидел три года, но это только добавило ему популярности (и уверенности).

Дополнительным фактором стала религиозность поляков, истовых католиков, исторически противопоставлявших себя русскому православию; эта тема тогда не педалировалась, но подразумевалась, поскольку экспансия католицизма, униатства и папства на восток на протяжении многих сотен лет, ещё со времён Александра Невского, велась именно с территории Польши. Формально приняв коммунистический атеизм и интернационал, поляки на деле остались верны своей вере, отказываться от неё не собирались, католическая вера стала частью их идентичности, мощно укрепляла их самосознание.

Тогда Никита Сергеевич Хрущёв решил поехать в Варшаву и лично разъяснить польским товарищам новый курс. Формальный повод — участие в VIII Пленуме ЦК ПОРП, назначенном на 19 октября 1956 года. Однако из Варшавы пришёл ответ: участие советской делегации в Пленуме считаем нецелесообразным. То есть: спасибо, но мы сами без вас разберёмся. Хрущёв пришёл в ярость. Приказал готовить делегацию и свой самолёт. Хрущёв был так взбешён, что сам это понял, и решил взять с собой Микояна, и заранее договорился с ним: говорить с поляками будет Микоян, а Хрущёв промолчит, иначе сам понимает, что сорвётся. В делегацию вошли также Молотов, Каганович, маршалы Жуков и Конев.

План дал осечку уже на аэродроме в Варшаве. Хрущёв сильно себя накрутил. Сойдя с трапа, он увидел, что встречающие его Владислав Гомулка и премьер Юзеф Циранкевич стоят отдельно, а министр обороны Константин Рокоссовский — отдельно. Хрущёв не выдержал, накричал на Гомулку и Циранкевича, чем, разумеется, восстановил их против себя. Далее советская делегация отбыла в предоставленную им резиденцию, там Хрущёв немного остыл. Вдвоём с Микояном приняли решение не соваться на Пленум ЦК ПОРП, а провести встречи вне его официальной повестки. Это было разумно. Все переговоры советской делегации были обставлены как консультации, не имеющие отношения к Пленуму.

Гомулка и Циранкевич в решительных выражениях заявили о полной политической самостоятельности Польши, неприятии вассального положения по отношению к Москве. Пока спорили, Гомулке принесли записку, он прочитал и изменился в лице. Сказал, что к Варшаве движутся колонны советских танков, выдвинутые из гарнизонов, расположенных в западных областях Польши. Гомулка обратился к Хрущёву и попросил остановить движение колонн. Хрущёв согласился, повернулся к маршалу Ивану Коневу, главнокомандующему Объединенными вооруженными силами государств — участников Варшавского пакта, и отдал соответствующее распоряжение. Танковые колонны вернулись в свои парки. По версии некоторых историков, войска выдвигались из гарнизонов дважды, и оба раза были возвращены.

Разумеется, польское правительство не имело ни малейшего понятия, сколько советских войск, включая танки, пехоту, артиллерию и прочее, находятся на их территории. Микоян спросил Гомулку: вы требуете убрать наши войска, но знаете ли вы, какова их численность? Гомулка неуверенно назвал цифру. Микоян ответил, что на самом деле — в разы меньше. Гомулка был удивлён и примолк.