Анастасия, боярыня Воеводина

Фред задумался, вспомнив свою одежду, купленную Джоном по пути из Архангельска. Он-то считал ее богатой и роскошной, она была на зайцах! А оказалось, над такой здесь камердинеры смеются! Так, рассуждая о сословных различиях в России, он и вошел в трапезную. Народу поубавилось, но их с Микки передвинули дальше, ближе к молодежи, чем Микки был почему-то крайне недоволен. Фред же оценил. В результате смены места он оказался прямо напротив Насти, просто глаза в глаза, к крайнему неудовольствию молодого Прозоровского, который раньше на этом месте сидел. Даже пытался протестовать, но его успокоили слуги. Микки перевел, что Прозоровскому пригрозили отсылкой домой — его отца царь выгнал, так что пусть скажет спасибо, что за стол пустили. Поэтому и отсадили подальше, что бы глаза государю не мозолил!

Глава 30

Обед в этот раз был роскошен, но не так обилен, как прошлый. Много рыбы, много заедок, основное блюдо — птица, те гуси и утки, что набили на соколиной охоте. И два жидких блюда — уха, тройная, царская, густая и насыщенная, в которой плавали куски осетра, и его разновидности — стерляди, ценимой при русском дворе больше, за утонченный вкус. Хотя Для Фреда разницы большой не было. Но уха была красивой, прозрачной, с янтарными блестками жира. И странный суп ярко-красного цвета, вроде уже попробованных им щей, только, как Микки объяснил, с добавлением свеклы, или бурака по Южно-Русски, которая придавала супу цвет и кисло-сладкий привкус. Как всегда, до пирогов добрались только единичные гости. Вообще, кухня русская была проще, чем европейская, без замысловатых блюд, соусов и обилия приправ, но вкуснее. Видимо, из-за свежести продуктов. Свежими продукты позволяли сохранять ледники, погреба, забитые зимой льдом, который не таял до конца лета. А Европе лед сохранялся в лучшем случае до марта. В этот раз Фред с нетерпением дожидался конца обеда, предвкушая обещанный урок чародейства. Наконец, отзвучали все положенные здравицы. Государь поднялся, его проводили в покои, отдыхать. Фред вышел из трапезной, и стал ждать Настю. Она вышла быстро, и повела его на второй этаж, а потом по коридорам терема с многочисленными поворотами.

— И почему не сделать коридор прямым? — пробормотал Фред, вроде про себя, но Настя услышала.

— Из-за сквозняков. Они выдувают тепло, а потом, сквозняк может раздуть пламя, и огонь быстро охватит все строение. А так, если загорится в одной комнате, жильцы других могут успеть выйти, и постараться потушить пожар! Все последний поворот, пришли.

Но за этим поворотом их ожидал неприятный сюрприз! Из-за очередного угла вывернулся молодой Прозоровский. Не обращая на Фреда внимания, он плотоядно улыбнулся при виде Насти, и протянул:

— Какая встреча, княжна! Вы так торопитесь прямо в мои объятия?

— Уйди с дороги, дурак — фыркнула Анастасия — мой отец, по-моему ясно, объяснил твоему, что надеяться на какой-то союз нечего. Ты мне не нравишься, ты почти не одарен, и совершенно мне не подходишь!

— А если я тебя сейчас зажму в угол, куда денешься? Или надеешься, что учителишка, нацепивший сабельку тебя защитит?

Фред понимал только отдельные слова, но общий смысл разговора ему был понятен. Насте этот тип неприятен, его он в расчет не принимает, и наглеет. Он шагнул вперед.

— Приставать к девушке в темном углу, после того, как она тебя отвергла, может либо дурак, либо подонок. Так что вам лучше уйти с дороги. Настя, переведи, пожалуйста!

Настя перевела автоматически, и только потом осознала, что по европейским меркам это был формальный вызов. Она попыталась что-то сказать, смягчить сказанное, но Прозоровский шагнул вперед и потянул саблю из ножен.

— Не тебе, щенок безродный меня манерам учить! — прорычал он.

Фред быстро прокручивал ситуацию в голове. Он прекрасно владел шпагой, и на его счету уже было две дуэли, тайные, так как в Провинциях они были под запретом. Так что убивать на них не убивали, но ранить было обязательно — они шли «до первой крови». Убивать было нельзя, это могло обернуться виселицей для участников. Но сейчас драться придется незнакомым оружием. Он, конечно, пару раз доставал саблю, прикидывал, как ей фехтовать, и понял, что ей в основном рубят. Хотя, колющий удар вполне можно нанести. Шпага тоже было колюще-рубящим оружием. Рапира — только колющим. Но рубящие удары шпагой наносились обычно в настоящем бою, в дуэлях считались подлыми. Но им учили. Смущала и изогнутая форма оружия. Но, в общем, он был вполне уверен. И тут, в голове у него неожиданно ясно появилось:

— «Вряд ли мальчишка владеет саблей, нацепил для красоты, но убивать нельзя, выгонят, и больше здесь не появиться. Надо опозорить, прогнать. Женщины любят победителей»!

Фред уверенно отодвинул Настю к стене, и шагнул вперед, тоже вытаскивая саблю.