Анастасия. Загадка великой княжны

Весь остальной персонал мог подтвердить, что фройляйн Унбекант говорила о России уверенно и точно. «Она обнаружила такое основательное знание географии, – говорила одна из сестер, – и такое владение политическими вопросами! Я сразу могла понять, что она из самого высшего общества». И она имела разительное сходство с членами русской царской семьи. По крайней мере, так казалось сестрам, сравнивавшим ее внешность с фотографиями царской семьи в одном из иллюстрированных журналов. Много таких журналов валялось на столах в клинике, некоторые из них еще 1914 года, а в других, более свежих, сообщалось сенсационное известие об убийстве царя и его семьи в Екатеринбурге. Внимание сестер сразу же привлекла фотография четырех царских дочерей. Они внимательно ее рассматривали, обсуждали и, наконец, решили поставить вопрос прямо: они показали журнал фройляйн Унбекант.

Сестра Берта Вальц утверждала, что при виде фотографий «поведение фройляйн Унбекант заметно изменилось». Она «очень опечалилась, побледнела и сказала: “Я всё это знаю!”» Собравшись с духом, сестра Вальц указала на одну из великих княжон и сказала, что эта царская дочь, предположительно, спаслась. Фройляйн Унбекант поправила ее и сказала: «Нет, не эта, но другая».

Которая? Сестра Вальц очень хотела узнать, но фройляйн Унбекант ничего не сказала. «На следующий день она была в полном изнеможении и в депрессии».

Сестра Вальц убеждена, что то был первый раз, когда фройляйн Унбекант увидела фотографии царской семьи, но, в соответствии с еще одним свидетельством, это было не так. Tea Малиновская, недавно поступившая ночная сестра, вспоминала, как однажды вечером к ее столику подошла фройляйн Унбекант. Этот случай застал ее врасплох:

«Посидев со мной с полчаса, она сказала, что хочет показать мне кое-что. Подойдя к постели, она достала из-под матраса номер “Берлинер Иллюстрирте”. На обложке была фотография царской семьи. Положив передо мной журнал, она спросила, не вижу ли я что-то особенное. Я пристально разглядывала фотографии, не понимая, о чем идет речь. Однако, присмотревшись, я заметила отчетливое сходство между фройляйн Унбекант и младшей дочерью царя. Я притворилась, что не вижу ничего особенного. Тогда она указала на молоденькую девушку и спросила, неужели я ничего не замечаю. Я сказала: нет. “Разве вы не видите сходство между нами?” – спросила она. Я была вынуждена признать, что вижу. Вдруг она очень расстроилась. Я спросила ее, не она ли это. Она отвернулась, не желая продолжать. Я сказала ей, что не следовало заходить так далеко, если она не готова рассказать мне остальное».

Именно тогда, осенью 1921 года, фройляйн Унбекант открыто заявила, что она – ее императорское высочество великая княжна Анастасия Николаевна. Сестра Малиновская вспоминает, что во время последовавшего между ними разговора фройляйн Унбекант была «очень расстроена». Она говорила о своих сестрах, о зашитых ими в одежду драгоценностях, о последней ночи в Екатеринбурге, когда «горничная бегала с подушкой в руках, пряча в ней лицо и пронзительно крича», и о «главаре убийц, подошедшем к ее отцу, издевательски размахивая револьвером… и выстрелившем в него».

В газетной статье, опубликованной в 1927 году, Tea Малиновская писала: «Она взволнованно просила меня бежать с ней в Африку… Когда я возразила, что там идет война, она сказала, что мы можем вступить во французский Иностранный легион в качестве сестер милосердия и что там мы будем в большей безопасности, чем здесь у евреев… Она была убеждена, что врачи-евреи в клинике состоят в заговоре с большевиками и однажды они ее предадут». Сестра Малиновская поняла особый смысл этих слов. В то время евреев, вечных козлов отпущения в Европе, обвиняли не только в организации большевистской революции в России, но и непосредственно в убийстве царской семьи в Екатеринбурге. Убийство Романовых впоследствии максимально использовалось нацистами в период их прихода к власти в Германии. Поэтому в качестве «великой княжны Анастасии» фройляйн Унбекант не было необходимости объяснять или оправдывать свой антисемитизм.

Вернувшись домой, Tea Малиновская рассказала о беседе с фройляйн Унбекант своему жениху, врачу. В ответ она встретила лишь недоумение: а что еще она рассчитывала услышать в сумасшедшем доме? Дело могло бы на этом и закончиться, если бы в Дальдорф не поступила Клара Пойтерт, «высокая, худая, костистая женщина» пятидесяти одного года, то ли портниха, то ли прачка – это так и не было установлено.