Анастасия. Загадка великой княжны

«Вы читаете по-русски?» – спросил Швабе. Это было скорее утверждение, чем вопрос, и оно было подтверждено «едва заметным кивком».

«Благодарю вас», – сказала фройляйн Унбекант, и капитан фон Швабе удалился. Подойдя к двери, он и Енике обернулись и поклонились. Фройляйн Унбекант отвечала им улыбкой и быстром кивком, как будто разрешая им уйти. Этот прощальный жест произвел на них больше впечатления, чем все ее слова.

В холле их ожидала сестра. «Ну так как? Узнали в ней кого-нибудь?»

Швабе притворился непонимающим. «Нет, – сказал он, – но фройляйн – очень, очень интересная особа».

В ту ночь – бессонную ночь – фройляйн Унбекант сказала сестрам: «У этого господина есть фотография моей бабушки».

На обратном пути капитан фон Швабе и Франц Енике молчали. «Беседа с неизвестной произвела на нас сильное впечатление, – писал Швабе. – Мы были убеждены, что она действительно великая княжна». Нельзя было терять время. В тот же вечер Швабе имел аудиенцию у лидера монархистов Маркова-второго. «Выслушав меня, – говорит Швабе, – он тоже почувствовал, что неизвестная может оказаться великой княжной». Но Швабе был не готов взять на себя ответственность за опознание. Он считал, что в Берлине должен быть кто-то, кто хорошо знал царских дочерей и «кто мог действительно узнать ее». Марков согласился. В то же время необходимо было обеспечить безопасность фройляйн Унбекант. Марков обещал об этом позаботиться. «Затем, – вспоминает Швабе, – вся инициатива исходила от него, а я только выполнял его указания».

Высший монархический совет заседал допоздна. К утру казалось, что вся эмигрантская колония уже знала новость: «Великая княжна в Дальдорфе!» Весь день русские занимались делом. Во-первых, в Дальдорф была направлена группа бывших офицеров с оружием, чтобы не дать удалить оттуда фройляйн Унбекант. Другая группа отправилась в полицию узнать, что они могли сделать. И, наконец, пока капитан фон Швабе беседовал с врачами Елизаветинской больницы о первых днях пребывания фройляйн Унбекант в Берлине, третью группу послали на поиски баронессы Буксгевден.

Софья Карловна Буксгевден, фрейлина императрицы Александры Федоровны, в течение пяти лет находилась при дворе и очень хорошо знала четырех царских дочерей. Она последовала за царской семьей в сибирскую ссылку в 1917 году, но не получила разрешения жить с ними в губернаторском доме в Тобольске. Баронесса не видела никого из членов семьи до мая следующего года, когда цесаревича Алексея с сестрами отправили в Екатеринбург и ей разрешили их сопровождать. В Екатеринбурге большевики отпустили ее на свободу и приказали уехать. В настоящее время, как удалось обнаружить эмигрантам, баронесса жила в Хеммельмарке в качестве гостьи принцессы Ирены Прусской. Кто-то должен был за ней поехать.

Тем временем Высший монархический совет отыскал Зинаиду Сергеевну Толстую, подругу императрицы, жившую до революции в Царском Селе и часто бывавшую в Александровском дворце. Если фройляйн Унбекант та, за кого она себя выдает, рассуждали эмигранты, она наверняка помнит «Зину». Госпожа Толстая с дочерью и капитан фон Швабе с еще одним офицером-монархистом капитаном Степаном Андриевским прибыли утром в Дальдорф. Там их встретил главный врач Елизаветинской больницы доктор Винике, лечивший фройляйн Унбекант в 1920 году. Швабе уговорил его выступить в качестве посредника на переговорах с врачами Дальдорфа, но в клинике никто не оказал никакого сопротивления требованиям эмигрантов. Сам директор Дальдорфа, побеседовав с Винике, просто попросил одну из сестер привести фройляйн Унбекант в приемную.

«Прошло около четверти часа, – вспоминал Швабе. – Наше напряжение возрастало. Наконец вернувшаяся сестра объявила, что фройляйн Унбекант не желает выходить».

В таком случае, сказал директор, эмигрантам придется самим к ней подняться.

Они застали ее в обычном положении, лицом к стене, с головой, накрытой одеялом. Швабе приблизился к ней первым. «Не нужно бояться, – сказал он мягко. – Здесь ваши друзья».

Ответа не последовало. По данному Швабе знаку подошли Зинаида Толстая с дочерью и прошептали: «Танечка», – ласкательное имя великой княжны Татьяны. Фройляйн Унбекант медленно повернулась к ним, всё еще закрывая одеялом низ лица. Ободренные этой реакцией Толстые достали фотографии царской семьи в Тобольске, икону и подписанные фотографии императрицы Александры и ее дочерей.

«Глядя на фотографии, неизвестная заплакала, – сообщает фон Швабе. – Несколько раз, склоняясь над ней, Толстые просили ее сказать им хоть словечко». Она молчала. Она продолжала молчать и когда капитан Андриевский «в состоянии крайнего возбуждения» подбежал к кровати с криком: «Ваше высочество! Ваше высочество!» Швабе был в ужасе. Все остальные пациенты в палате застыли, наблюдая эту сцену. «Они вас могут услышать!» – пытался остановить его Швабе, но Андриевский не обратил на него внимания. «Ваше высочество!» – снова закричал он.