Анатолий Мариенгоф: первый денди Страны Советов

«Однажды мы встретились в центре Москвы на Театральной площади у фонтана, между Большим и Малым театрами. Я приехал из Тбилиси на премьеру оперы Захария Палиашвили “Абессалом и Этери”, либретто которой перевёл с грузинского на русский. А Мариенгоф прибыл из Ленинграда для просмотра своей пьесы “Наследный принц”, которую привезла труппа одного из провинциальных театров, прибывших на гастроли.

Был ясный июльский день. Наша встреча была воистину театральной, ибо Анатолий после обычных объятий, поцелуев и бормотаний каких-то несвязных слов неожиданно сказал:

– Ты совсем не изменился. Что-нибудь принимаешь?

Я засмеялся:

– Если бы было, что принимать, – это принимали бы все.

Он ничего не ответил, а, посмотрев внимательно на мои брови, сказал:

– Брови красишь?

Я воскликнул:

– Ты с ума сошёл. Кто же их красит?

– Как ты отстал от жизни! – заметил Мариенгоф. – Красят теперь все – мужчины и женщины.

– Ну, есть же такие, которые не красят.

– Этого не может быть! – настаивал Анатолий.

Хорошо помня, что Мариенгоф в карманчике пиджака имеет всегда маленький флакончик духов и неизменный белый шёлковый платочек, я сказал:

– Не пожалей нескольких капель своих парижских духов и проверь.

Мариенгоф ни слова не говоря проделал всю эту процедуру и через несколько секунд разочарованно произнёс:

– Достал, значит, хорошую краску».

Рюрик Ивнев. «Последний имажинист»

* * *

«Странная история с пьесой “Наследный принц” (1954 г.): не успев взойти на театральный трон, этот принц вдруг стал королём театрального сезона, но королём-невидимкой. Не было тогда ни одной статьи о театре, в которой бы не говорилось о “Наследном принце”, хотя, кроме чиновников Реперткома, никто его в глаза не видел – по крайней мере на сцене; зато в действительности эти принцы-“стиляги” свободно разгуливали по улицам и фельетоны о них, а иногда и их портреты, в педагогических целях нередко появлялись на страницах нашей периодики. Так и осталась эта пьеса Мариенгофа театральной легендой – соблазном для будущих театроведов».

Из вступительного слова Бориса Эйхенбаума на творческом вечере Мариенгофа в

1957 году

* * *

Мариенгофа часто обвиняют во всех смертных грехах. Наиболее безрассудно, а потому и наиболее ярко делает это Пётр Радечко. Если раньше пытались доказать, что в «Романе без вранья» всё построено на лжи, то Пётр Иванович написал целую книгу, якобы доказывающую сексотство Анатолия Борисовича.489 Но стоит поднять документы, и все обвинения рассыпаются. В ответ на наш запрос мы получили из архива ФСБ предельно чёткий ответ: