Анатолий Солоницын. Странствия артиста: вместе с Андреем Тарковским

Богема. Прикиношная, притеатральная публика. Самовлюбленные эгоисты, сами ничего не значащие и не делающие, боящиеся затеряться в этом мире. Плюхаются в это болото, в этот разговорный водопад, и – их несет, несет быстро и стремительно – вниз.

Болезнь эта порождает низкие желания и хотения, зависть, ненависть, она лишает человека чувства достоинства, чувства ответственности, прежде всего – перед самим собой.

…Я не предаю идеалов юности. Стремлюсь к одному – заставить себя жить ими, как бы романтичны они ни были, как бы несвоевременно они ни звучали.

Юность – это единственная болезнь, которой я хотел бы болеть всю жизнь.

Я мало изменился. Это мое достоинство – может быть, единственное. Книги, друзья помогают мне глубже понять жизнь. Становиться лучше. Чуть-чуть лучше. Даже незаметно. Просто надо развивать в себе хорошие качества: снисходительность к людям, доброту, желание помочь им. Тогда все вернется к тебе сторицей. Наступит гармония добра, а не зла.

07.10.66

Я недаром создал себе микромир из друзей и из приятелей – меня часто обманывали и надували. И плохие мысли – это мои разочарования в людях.

24.11.66

Из поступков складывается жизнь. Их можно оправдать. Но ведь оправдать можно все. Сейчас оправдывают – мол, были такие обстоятельства, надо было держать всю интеллигенцию в концлагерях, время такое! А кто вернет миру повесившуюся Марину Цветаеву? При чем тут обстоятельства?

Есть люди, и от них все зависит. Надо знать, кого слушать. Я слушаюсь своего сердца. И как только начинаю считать, рассчитывать – все рушится.

Из мелочей не складывается жизнь. Меня в этом мещане не убедят. Жизнь складывается из больших кусков, а мелочь – всегда мелочь!

…А жизнь ведь проста. Она, правда, не всегда сахар, но простоту жизни надо понимать сердцем, а не головой.

Сердце никогда не усложняет жизни. Сердце у человека одно, а извилин в голове – миллиарды. Голова рождает сложности. Слушайся своего сердца.

…Я романтик. Худой Дон Кихот, который верит в дружбу, в любовь, в честность и верность.

Взамен я редко что-нибудь получаю.

Вечером – роль.

Часто, разговаривая сам с собой, удивляюсь складности мыслей об избавлении от всех тягот и забот, дум. Смерть – успокоительное, это – награда за всю твою жизнь, за кровь и пот, это – отдых, бездумный и прекрасный.

…Приехал Герасимов. Бодр, полон энергии, сил, замыслов. Репетировали сцену первой ссоры. Внимание – только героине. Рассказывал о защите кандидатской прототипа моего героя. Я еще раз убедился – сила и напор, самолюбивые устремления толкают таких людей наверх – к власти, деньгам, безделью. Заражаюсь его импульсами – еще не потерял надежду сделать роль приличной и живой.

Грудь готов разорвать. Сжигает что-то меня внутри. Уже несколько месяцев нет покоя.

Купил 10-литровую бутыль для вина. Хочу привезти Тарковскому и Юсову хорошего вина. Завтра вырвусь в Массандру. Важно перешагнуть свою фантазию, чтобы не застрелиться. И – нельзя молчать. Молчание – подобно смерти: можно взорваться изнутри. Только работа – спасенье. Только – работа. Святая святых. Она оправдывает все – даже жизнь.

В Зеленой тетради

Уставшая правда.

_____

Раздача сердца.

_____

Мое сердце не как лед, оно – как снег: мягкое и холодное.

* * *

Проходишь в засаленном легком пальто
Десять сибирских зим,
А рядом с тобой продавец эскимо
Имеет свой дом и ЗИМ.

* * *

Мне тяжело понимать, что любовь
уезжает на допотопном экспрессе
куда-то в галактику городов,
в мир безымянных звезд,
из которого трудно вернуться.

* * *