Читаем Анатолий Солоницын. Странствия артиста: вместе с Андреем Тарковским полностью

Анатолий Солоницын. Странствия артиста: вместе с Андреем Тарковским

Снег, снег, снег…Неспокойный…Бросился в глаза, метнулся к губамИ умер на них.…чудак…Снег, снег, снег…Руки в карманах, папироса в зубах.Ноги меряют мостовую.Тын, тын, тын…Это часы на башне?Или мысли?Тын, тын, ты…Ты! Ты!Грустно. До смерти.И зубы в обнимку.Снег, снег, снег…Кто-то сказал: «Плохо!»Это – про меня.Плохо?Имеет значенье?Тын, тын, ты, ты…Взгляд на полу.На столе сигаретажжет пальцы и дымит.Раскрытая дверь.В руках письма, телеграммы.Мысли, как весна.Снег, снег, снег…Тепло.Одиноко.Тоскливо.

Из дневников

2.03.59

Каждый человек иногда хочет высказаться, вынуть из души все и успокоиться. Хотя бы на время успокоиться. Особое испытываешь желание посоветоваться, проверить себя, когда к тебе приходят, как старые знакомые, простые мысли, уже когда-то посещавшие тебя. Как тяжело тогда быть одиноким. Плохие, ночные мысли: зачем я живу? Кто я? Кем я буду? Почему так тяжело?

18.03.59

День рождения К. П. Максимова[6]. Я люблю этого человека больше всех в нашем театре.

20.04.59

Сдал Великарова[7]. Все хвалят, а мне кажется, зря.

Сделал, в общем, мало. Честно говоря, я много сил положил, много работал, но сейчас вижу – мало.

21.04.59

Сегодня хотел позвонить в Москву на последние деньги, но сдержался – завтра мастерство, а голодный я уже не могу работать – начинается нервный смех, и были уже голодные обмороки. Жизнь!

02.10.59

Сегодня почувствовал, что снова начинаю втягиваться в учебу. После трехмесячного перерыва понадобилось почти две недели разбега.

Страсть к книгам не угасает – жаль только, времени мало и быт заедает. Тратить два-три часа на поиски денег и очередь в столовой. Чувствую себя значительно лучше – цинга прошла совсем, но кашель иногда беспокоит…

…Как сложно и трудно быть актером! Смысл этих слов понимаешь только тогда, когда ощутишь их. «В театре надо быть талантливыми, – сказал классик, – только они получают истинное наслаждение и что-то делают для искусства». Да, он где-то прав. Упорство, трудолюбие, терпение – половина гения, но с другой половиной ты должен родиться.

16.11.59

Как быстро человек отвыкает и вновь привыкает к обстановке, ранее чужой. Так не заметишь, как пройдет жизнь! В 25 лет начинаешь понимать, насколько она коротка. Четверть века… из них года четыре – осмысленные, остальные – порывы, мечты, донкихотство.

02.12.59

Устаю. Репетиции, массовки. Окончательно пришел к выводу, что массовки хуже всего на меня действуют – на сцене находиться несколько секунд, а выхода ждешь часами. Пробую учить стихи, читать – бесполезно. Все время подходят, мешают, говорят.

15.04.60

Никогда не знаешь, чего тебе больше всего не хватает в жизни, и только с годами начинаешь понимать – времени.

Двуликость людей театра волнует меня все больше и больше. Говорят одно, делают – другое. Врут друг другу и даже самим себе. В театре бытует выражение – «завоевать положение». Завоевать! Положение!!! Сколько мерзости в этих двух словах, влезших в искусство с черного хода! Сколько талантов испохабила, изломала и убила эта бытующая и процветающая жирная формулировка современного театра!

Я пришел в театр не завоевывать, а творить, работать!

30.08.62

Я работаю в Свердловской драме. Идет беспокойная жизнь. Обрастаю квартирой и бытовыми друзьями. Играю эпизоды.

Мне сегодня 28.

Раньше я подводил итоги, смотрел вперед. Сейчас – жду. Сам не знаю чего. В голове мечутся мысли, вопросы. Много-много вопросов. Вероятно, век ответов будет позднее.

28.11.62

Снимаюсь в телевизионном фильме «Дело Курта Клаузевица». Главная роль. Сценарист и режиссер Глеб Панфилов. Работаю с увлечением.

17.12.62

Мне страстно хотелось бы видеть в жизни добро, чистоту, любовь, а в глаза лезет обман, сердце натыкается на ложь и подлость, а вместо любви кругом царит животная похоть!

20.05.63

Хочу людям делать только добро. Даже если останусь один. Броню на сердце надеть не могу, да теперь и не надо.

Хочу делать людям добро.

13.10.65

В моей жизни мало светлых пятен. Мне кажется, их нет совсем. Когда я начинаю думать о себе – я раздвоен, растроен, расчетверен. Кто его знает, когда я бываю искренним и когда ложным. Ведь даже в работе я не бываю самим собой – иногда я люблю искусство, иногда работу в искусстве, и порой не знаю, что мне ближе. Кажется, я несу чушь! Не знаю. Мир, в который мы попали, чересчур сложен для нас (я не беру на себя смелость говорить за всех и оговариваюсь – для меня). Мне тяжело нести груз Великого.

Ноги подкашиваются. Мне невыносимо тяжело.

Май 1966

Перейти на страницу: