Анатолий Тарасов

В первое же появление Гусева в Праге по отбытии срока дисквалификации Штястны после матча накрыл, по словам защитника, «шикарный стол в гостинице, пригласил к себе в номер меня, Васильева, еще ребят. Пойдем, говорит, выпьем. Словно ничего и не было. Понимал: сам виноват».

Тарасов никогда ни с кем не заигрывал и ни перед кем не заискивал. В Саппоро он был страшно рад, что удалось поставить чехов на место. Чехословацкие руководители вконец обнаглели и вздумали, прибегнув к помощи руководителей партийных, клянчить (и у кого? у Тарасова?!) ничью и серебряные олимпийские медали!

Нина Григорьевна Тарасова в интервью журналисту Владиславу Домрачеву поведала о том, что на ее мужа и Аркадия Чернышева «в Японии здорово надавили сверху». «Требовали, — рассказывала она, — чтобы в последнем матче с чехами сыграли вничью, в этом случае мы становились чемпионами, а чехи — вторыми. Но наши разнесли друзей — 5:2, и серебро досталось американцам. Тренеры попали в опалу. Им даже не стали вручать ордена Ленина, хотя за победу на Олимпиаде это планировалось. Но главное — у них отобрали мечту сыграть против канадцев. В Суперсерии-72 сборную возглавили Бобров и Кулагин. Принять Анатолия в свой штаб они наотрез отказались. “Нынче на Руси уже на троих не соображают”, — ответил Бобров на предложение сделать Тарасова консультантом сборной».

Сказанное Ниной Григорьевной слишком серьезно для того, чтобы это придумывать. Татьяна Тарасова рассказала мне об одном эпизоде, характеризующем Нину Григорьевну как человека, неукоснительно следующего точности факта:

«Я помню, дядя Саша Гомельский где-то выступил, что-то (это было связано с именем Василия Сталина) сказал, и мама ночью ему позвонила и сказала: “Саша, ты исказил такой-то вот факт”. Он в ответ: “Ну ладно тебе, Нинка”. Она говорит: “Нет. Пока хоть один человек остался, кто помнит, как это был о на самом деле, нужно говорить точно. Ты должен об этом сказать, что был не прав. Это исторический факт”. — “Нин, ну ты что? Ну что сейчас мы с тобой… Соберись!” — “Нет!” Закончилось всё тем, что он сделал то, на чем настаивала мама, — привел факт в полное соответствие с тем, что было на самом деле. У нее характер был покруче, чем у папы».

В семье Тарасов рабочие дела не обсуждал. На разговоры о них было наложено табу. Но с Ниной Григорьевной Анатолий Владимирович, разумеется, не мог не поделиться тем, что происходило в Саппоро. А она спустя годы историю эту обнародовала.

Александр Гомельский тоже убежден, что в Саппоро «тренеры не захотели выполнять директиву — проиграть чехам в ничего не значащем для нас матче». Употребив слово «проиграть», Гомельский, надо полагать, имел в виду необходимый для сборной Чехословакии результат: проигрывать-то нам как раз ни в коем случае было нельзя, речь шла об устроившей бы всех ничьей. Но дела это не меняет.

Поступившее из Москвы указание (или, если угодно, рекомендация) — помочь братской стране и вывести чехословацкую сборную на серебряную позицию в Саппоро — могло привести Тарасова в бешенство. Расклад перед заключительным туром олимпийского хоккейного турнира был такой: СССР — 7 очков, Чехословакия — 6, Швеция — 5, США — 4, Финляндия — 2, Польша — 0. Было ясно, что американцы выиграют у поляков и наберут 6 очков. Шведы в случае победы над финнами набирали 7. Столько же, при ничейном счете в матче СССР — Чехословакия, было бы у чехословацкой команды, но она получала преимущество над шведами благодаря победе, одержанной над скандинавами в одном из стартовых туров.

Ничья в любом случае выводила Советский Союз на первое место. Но ни Тарасов, ни Чернышов на сделку не пошли бы под угрозой расстрела. На сделку, целью которой являлась помощь Чехословакии, — тем более.

Это на чемпионате мира 1982 года в Финляндии советская команда, возглавляемая Виктором Тихоновым, не стала биться с Чехословакией в заключительном матче, сыграла с ней с поразительным для хоккея счетом 0:0 (с такими форвардами, как Макаров, Крутов, Ларионов, Шалимов, Шепелев, Кожевников в составе!) и вывела тем самым соперников на второе место, отправив на третье канадцев. Надо было видеть, как канадские хоккеисты отреагировали на увиденный «показательный матч», сопровождавшийся свистом зрителей. Они отказывались выходить на церемонию награждения призеров, а когда их все-таки уговорили сделать это, то появились на льду и демонстративно разбивали об него полученные призы — наручные часы.

В Калгари в 1988 году, после того как за два дня до завершения турнира сборная СССР досрочно стала олимпийским чемпионом, предстоял еще матч с финской командой. Чемпионы его проиграли (1:2, вторую шайбу пропустили за 1 минуту 40 секунд до финальной сирены) и вывели тем самым финнов на второе место. Сразу пошли разговоры, в том числе и в Финляндии, о том, что советские хоккеисты по доброте душевной и по дружеской просьбе известной финской компании, занимавшейся экипировкой хоккейных команд, помогли соседям выиграть — впервые в ее хоккейной истории — серебряные олимпийские награды.